(не)хорошая девочка

Найт Алекс

Миновав один ангар, мы прошли через ворота в огороженную забором территорию. Здесь расположилась спортивная площадка. Я даже заметила несколько тренирующихся. Здесь же за забором находился вход в один из ангаров. Он был меньше остальных. За дверью нашлось просторное помещение со скамейками и диванами. Меня вели дальше. Мы вошли в длинный коридор с расположенными вдоль него дверьми. Меня провели до конца коридора, пока не остановились возле одной из дверей. — Можете отдохнуть и привести себя в порядок, Кристина Александровна. — Меня настойчиво подтолкнули в открывшуюся дверь. Это оказалась жилая комната. Кровать, прикроватная тумбочка, письменный стол, книжный стеллаж и шкаф — вот все предметы мебели. Безликие и серые, как и стены. Не успела опомниться, как за

спиной щелкнул замок. Меня заперли. Прошлась по комнате, вся мебель металлическая, даже кровать. Присела на матрас. Странно, что он не жесткий, учитывая обстановку. В изголовье лежали сложенные подушка, покрывало, одеяло, белое постельное белье и черные полотенца. Заметила еще одну дверь. Это оказалась небольшая душевая, совмещенная с туалетом. Снова вернулась в комнату, свернулась прямо на голом матрасе, обняв себя руками. Я плакала, горько, с надрывом. Выплескивая все переживания и ужасы прошедшей ночи. Меня терзала неизвестность. Я даже не была уверена, что с родителями все в порядке. Мало ли что сказал Стас, он вообще никогда не был честен со мной. Точнее, вчера ночью он впервые был честен. Предательство любимого человека ранило, самооценка упала ниже плинтуса. Боль сгибала по полам, крутила внутренности, выжимала слезы из глаз. В этот момент я недоумевала, как вообще сердце продолжает биться, после всего, почему не остановится?

Звук открывающейся двери оторвал меня от внутренних стенаний.

— Вы еще не готовы? — Андрей Валерьевич казался недовольным. Ну и пусть, мне все равно. — Собирайтесь. Вашу одежду заберут через полчаса. — Судя по всему, ему не нравилось давать мне еще времени на сборы. Его появление заставило собраться. Умыла лицо, оглядывая в зеркало покрасневшие и опухшие глаза. В шкафу нашлось два комплекта одежды и простое белье. Черные футболки и спортивные костюмы, однотоннные, яркого оранжевого цвета. Я не обольщалась, выбор цвета связан не с желанием оживить серость. Просто этот цвет яркий, заметный. Эта одежда — тюремная роба. Поспешно натянула на себя трусики, ища в этом предмете одежды успокоения. Без белья было неловко. В шкафу же нашлись гигиенические принадлежности, расческа и даже резинки для волос. Расчесала волосы, собрала их в хвост. Удивительно как рутинные действия помогают успокоиться.

За мной зашли через полчаса, как и обещали. К тому моменту я просто сидела на так и не заправленной кровати, смотря перед собой. Вместе с Андреем Валерьевичем пришли двое военных. Один взял мою одежду. Что-то мне подсказывало, что больше я ее не увижу. Ну и ладно, эту сорочку все равно Стас подарил. Подошла к Андрею Валерьевичу. Сейчас уже внимательнее смогла его рассмотреть. Он был почти одного со мной роста, сухощав. Деловой костюм сидел на нем нелепо. Очки чуть увеличивали голубые глаза. Волосы светлые, брови почти сливаются со светлой кожей. Он указал мне на дверь. Успела сделать только шаг, прежде чем меня остановили.

— Она спрятала медальон под раковиной, заберите, — скомандовал Андрей Валерьевич, после чего один из мужчин стремительно прошел в душевую. Дернулась за ним, но меня удержали. Я понимала, что заберут вещи, потому и спрятала его. Не прошло и пары минут, как мужчина вернулся с моим медальоном в руках. Золотой, украшенный лишь резьбой. — Это подарок, — взмолилась я. В глазах Андрея Валерьевича не было сочувствия. Он забрал медальон и убрал в свой карман. — Серьги. — Он требовательно протянул руку. Раньше я никогда и никого не ненавидела. Но сейчас меня окатило такой волной ненависти, что дыхание на мгновение перехватило. Сорвала с себя серьги и бросила их в грудь Андрея. Меня трясло. Впервые я нарывалась на конфликт, впервые вела себя вызывающе, но кого сейчас это волнует. В этот момент я не контролировала себя, просто не хотела быть благоразумной. Как сказал Стас? Послушная? Только не сейчас.

— Подавись, — прошипела зло. Мужчина поморщился, не среагировав на мою агрессию. Серьги подняли и передали ему.

— Теперь идем. — Мы снова шли по коридору. Наверное, эти двери тоже ведут в жилые комнаты. Но кого еще здесь держат кроме

меня? На этот раз мы свернули налево, прошли через небольшой помещение столовой с металлическими длинными столами и скамейками, прикрученными к полу. Мы вышли через металлическую дверь, открывающуюся тоже пропуском. Меня вели между стеклянными боксами, за которыми трудились люди во врачебных халатах и спецкостюмах, склонившиеся над оборудованием, микроскопами. Каждый бокс был закрыт на дверь с пропускной системой. Секретные лаборатории? Вполне возможно. Я ждала, что мне объяснят, что происходит, но реальность оказалось жестокой.

— Добрый день. — К нам подошел врач. Маска скрывала лицо, смотрел он сквозь меня, словно не на человека, а на очередной материал для обследований. — Халат на столе, переоденьтесь, — скомандовал он, отводя от меня взгляд и направляясь к компьютеру. Увидела больничный халат, лежащий на койке.

— Давайте. — Андрей Валерьевич подтолкнул меня в нужном направлении. Подхватила халат, точнее больничную робу с вырезом на спине.

— Где можно переодеться.

— Прямо здесь. Не тяните. — Врач нетерпеливо указал на камеру сканирования, в которую мне предстояло лечь. Он что правда думает, что я стану раздеваться при посторонних?

— Не тяните время, Кристина Александровна. В ваших интересах скорее пройти обследование. Только после него мы определимся с дальнейшими действиями. — Андрей Валерьевич нетерпеливо притопнул носком туфли. В ушах снова шумело. Я даже в магазинах смущалась девушек-консультантов при примерке, даже Стаса немного смущалась, а сейчас мне предстояло оголиться перед незнакомыми мужчинами. Если врач и Андрей Валерьевич выглядели равнодушными, то охранники погладывали с интересом, усмешкой и даже издевкой. Их забавляла ситуация. Дрожащими руками стянула с себя толстовку, потом и футболку, стараясь прикрыться халатом. Надела его, только после этого сняла с себя штаны под пристальными взглядами мужчин. Щеки мои пылали, было жарко. Никогда еще я не испытывала такой неловкости и такого унижения. Этот эпизод как возможно ярко иллюстрировал, что у меня больше нет права слова. Мне сказали раздеться, я должна подчиниться. Оставалось радоваться, что мне предоставили хоть халат.

— Белье тоже снимайте. — Голос врача заставил вздрогнуть. Уже дрожащими руками сняла под халатом лифчик и стянула трусики. В этот момент встретилась взглядом с одним из охранников. Он чуть ухмыльнулся, подмигнув мне. Поспешно опустила взгляд, по телу прошла неприятная дрожь. Обняла себя руками, собирая расползающийся на ягодицах вырез. — Ложитесь. — Из камеры выехала койка. Холодная, жесткая, на которую я послушно легла, ежась от холода. Но была рада хоть не пару минут спрятаться от взглядов незнакомцев. Думала, хуже уже не будет. Наивная. После обследования, меня подвели к койке возле аппарата УЗИ. Здесь уже не церемонясь, врач поднял на мне халат, оголяя полностью. Зажмурилась, чтобы вновь не встретиться взглядами с охранниками. — Согните колени, — скомандовал врач.

— Это еще зачем?

— УЗИ органов нижнего таза, — раздраженно пояснил он. Только тогда я открыла глаза, чтобы увидеть, как на прибор натягивают гигиенический презерватив. Я подскочила с койки, но лучше бы этого не делала. Охранники словно только этого и ждали. Подступили одновременно, возвращая на место, не обделив вниманием сальных рук мое тело. Один даже ущипнул меня за грудь, отчего я начала вырываться активнее.

— Не трогайте меня! — истерично воскликнула.

— Отойдите, — скомандовал Андрей Валерьевич. Только тогда меня отпустили, оставив лежащей на койке.

— Лучше не сопротивляйтесь, — шепнул врач. — Я постараюсь быстрее. — Впервые я услышала нотки сочувствия в его голосе. Только это позволило мне лечь прямо, согнуть колени и раздвинуть ноги, позволяя ему ввести в меня аппарат. Он и вправду быстро провел обследование, поспешно закрыв меня халатом. Потом у меня взяли кровь и позволили одеться. На мужчин я больше не смотрела, стараясь отгородиться от их присутствия. Покидала бокс сжавшейся, опустошенной. Думала, Стас меня унизил, как же я ошибалась.