(Не)идеальная девочка
Шрифт:
— Что ты делаешь, Насть? — вопрос, который я задаю уже третьи сутки, но так и не получаю ответа.
И сейчас тоже…
Мотор глохнет, когда она смотрит мне прямо в глаза и выдаёт:
— Я обещала, что приду, чтобы сказать тебе в лицо, что не люблю тебя. Не люблю, Артём, понимаешь? Я люблю Кирилла. Всё, что было между…
— Заткнись, блядь, Настя! Что ты несёшь?! Что ты, блядь, несёшь?! После всего?! Какого хуя ты это делаешь?! Что вытворяешь?! — ору, брызжа слюной, но мне похеру.
Вся броня вдребезги.
— Не кричи, Артём. Вчера ты сказал, что всё примешь. Так прими это. — тот же глухой
— Не только твоё тело отзывается, Насть! — из последних держу себя в руках. Если я буду орать и обвинять её, то ничего не добьюсь. Мне ли не знать, как она умеет прятаться за маской. И сейчас тоже. — Твоя душа. — кладу ладонь ей на лицо и чувствую, как под пальцами ползут мурашки. Хватаюсь за это. — От такого прикосновения кожа не покрывается мурашками, если чувств нет. Сама же знаешь.
Притягиваю к себе, но будто со скалой сражаюсь. Дышу глубоко и медленно выпускаю переработанный кислород через нос. Сейчас мне просто необходимо всё моё самообладание, чтобы достучаться до неё.
— Твоё сердце. — опускаю руку ей на грудь, туда, где в бешенном темпе колотится мышца. — Оно никогда так не стучит, если ничего не чувствуешь. Может, ты и сама боишься признаться себе, что любишь меня, но это так. Я вижу это, когда ты смотришь. Слышу, когда говоришь. Чувствую, когда касаешься, обнимаешь, целуешь. Я тебя, Насть… — не говорю люблю, потому что если она сейчас оттолкнёт, то у меня останется хотя бы поруганная, но всё же гордость. — И ты меня тоже. Знаю, что тоже.
— Не надо, Артём, пожалуйста. — пищит и её голос срывается, превращаясь в задушенный всхлип.
Маска безразличия спадает, когда она рывками выдыхает и опускает ресницы. Успеваю заметить, как блестят слёзы в её глазах.
Значит, шанс ещё есть.
В одно движение перетаскиваю её к с себе на колени и прижимаюсь губами к виску. Не делаю попыток коснуться рта, только крепче прибиваю к груди дрожащее тело. Вожу ладонями по её спине, пока не ощущаю ещё один натужный выдох. Опускаю голову и нахожу её губы. Целую, едва касаясь. Мягко провожу по ним своими. Даже не смотря на возбуждение, которое вызывает одно присутствие моей девочки, не углубляю. Просто сплетаемся губами, пока наш поцелуй не приобретает горьковато-солёный вкус. Но всё равно не останавливаясь, пока она не делает слабую попытку ответить.
Надежда разгорается ярче, когда скользит руками мне на плечи. А потом отталкивает и в один прыжок оказывается на пассажирском. Хватается за ручку, но даже через туман в голове успеваю щёлкнуть центральным замком, блокируя двери.
— Отпусти меня, Артём… — едва не плачет, продолжая дёргать ручку. — Ты просил сказать тебе, и я сказала, а теперь дай мне уйти.
— Не дам, Насть! — рычу, хватая её за запястья, и вынуждаю повернуться ко мне. — Не отпущу! Помнишь? Я обещал, что больше не отпущу тебя! Ты помнишь это обещание? Стоило один раз дать тебе уйти, и ты сразу затираешь, что урода этого любишь! Что произошло у тебя дома?! Ответь мне, Настя, блядь! — сдержаться
Так же, как и прошедшие сутки, таскает из крайности в крайность.
— Он не урод, Артём. И хватит вечно оскорблять моего жениха. — опять безэмоциональный тон.
— Раньше тебя это не цепляло! — ядовито выплёвываю, иначе не выходит.
Новая волна отчаяния накрывает.
— Раньше я и сама не понимала, что творила. А теперь поняла, что совершила ошибку.
— Ты сейчас ошибку совершаешь, Насть. — стараюсь ухватить её взгляд, но вижу только пустоту. Будто из неё всю жизнь разом выкачали.
— Нет, Северов. Сейчас я, наконец, поступаю правильно.
— Ты же не любишь его. Ты меня, маленькая, любишь. — сплетаю наши пальцы и сам не знаю, кого пытаюсь убедить в своих словах, её или себя.
— Я никогда этого не говорила. — отбивает спокойно, а меня на ошмётки раздирает.
— Я тоже. Раньше. Но теперь сказал. Я тебя… — и похуй уже на гордость. Всё равно, я сдохну с ней или без неё, если Миронова оставит меня, — тебя лю…
— Не говори этого, Артём! Хватит позориться! С каких пор ты стал такой тряпкой? — в её словах столько иронии, что я выть готов от того, как много боли это приносит. А она продолжает. — Ты правда думаешь, что я променяю стабильную и богатую жизнь с уверенным, самодостаточным и успешным мужчиной на какую-то непонятную любовь со студентом, у которого кроме тачки и амбиций ничего нет?! Совсем свихнулся, что ли? — смеётся каким-то истерическим смехом, а я наконец подыхаю от этой самой любви.
Молча снимаю блокировку с дверей, и уже НЕ моя девочка быстро выскакивает из машины, аккуратно, как и всегда, закрыв дверь.
Что здесь можно сказать? Что ещё, блядь, добавить к её словам? Неужели она всегда была такой амбициозной, жадной до денег сукой?
Быстро вытаскиваю из памяти фрагменты воспоминаний.
"Вообще-то на все свои хотелки я сама зарабатываю…"
Бабы с такими запросами не работают.
Дальше.
Суши бар. Официант приносит счёт. Миронова достаёт карту, чтобы заплатить.
"— Убери.
— Но…
— Никаких "но", Настя!"
Они никогда за себя не платят. Вытягиваю ещё одно воспоминание.
"— Я из-за тебя телефон разбила.
— Куплю новый, раз уж и здесь виноват.
— Сама куплю."
И прошлый сама купила взамен того, что я о стену расхуярил. И от этого долго отказывалась, особенно когда поняла, что модель не из дешёвых.
Нет, это не моя идеальная девочка.
Не отпущу.
Вылетаю из машины и бегу на другую сторону дороги, едва не попадая под колёса, туда, где стоит Настя.
— Что ещё… — открывает рот, едва замечая меня, но договорить не позволяю.
Сгребаю в охапку и набрасываюсь на её рот. Дико, жадно, влажно, жарко, со всеми, сука, голодом и тоской целую. Все чувства свои вкладываю. Всю эту любовь сраную.
Отвечает спустя всего пару мгновений. Обнимает за шею. Запутывается пальцами в волосах. Сильнее давит на затылок, вынуждая прижаться ближе. Принимаю и жмусь всем телом. Она то же самое делает. Будто сплавиться пытаемся. Просовывает язык мне в рот и стонет, царапая кожу на голове, когда начинаю посасывать, лаская кончик её языка своим. Опять ощущаю солёный привкус слёз на наших губах, но всё так же не отпускаю.