(Не)идеальные отношения. Реванш
Шрифт:
– Я тоже скучал, Белёк. Очень скучал, – он трётся носом о мой нос и оставляет лёгкий поцелуй на моём лбу. И всё же сует в рот половинку рассыпавшейся карамельки, вторую заворачивая в фантик и убирая в карман.
Оставляя кусочек сладкого счастья на потом, по старой, давно заведённой нами привычке. И от этого почти подзабытого тайного жеста заботы и поддержки на душе становится так тепло, что я снова шмыгаю носом. Совершенно не сопротивляясь, когда меня притягивают в объятия и баюкают, мурлыча себе под нос песню «Мама-анархия» группы «Кино».
И я даже негромко подпеваю в
– Тебе ещё долго тут париться? – Сергей кивает на здание университета, и я вспоминаю, что после обеда у меня ещё две пары. Скучная философия нагоняет на меня тоску одним своим упоминанием, и я поддаюсь внезапному порыву.
Поднимаю голову и робко улыбаюсь, глядя в лицо блондина:
– Сбежим?
– Для тебя – всё, что хочешь, малая, – снова смеётся Ворон и подхватывает мой рюкзак, закидывая его на плечо. После чего машет рукой в сторону потрёпанного байка, стоящего недалеко от нас. И я спешу следом за ним, не обращая внимания на судачащих за спиной студентов и на застывшего на крыльце Пашку в компании Градова.
Здесь и сейчас я не вижу ничего и никого, кроме легко шагающего впереди Воронова. И вновь ощущаю себя рядом с ним сопливой девчонкой, рыдающей из-за разбитых коленей. Девчонкой, о которой теперь точно есть кому позаботиться.
Мы катаемся по городу бездумно и просто так. Лавируем между машин, застрявших в пробке, и нахально красуемся перед компанией малолеток, восторженно свистящих нам вслед. И только окончательно продрогнув, заезжаем в Макдональдс на ближайшем углу.
Ворон долго со вкусом ругает меня за замёрзшие пальцы и примороженный нос. Отмахивается от моих возражений и диктует объёмный заказ парню на кассе с приклеенной фальшивой улыбкой.
– Ешь, малая, – мне под нос суют сочащийся соусом биг-тейсти и строго следят за тем, как я делаю первый укус. – А то не девка, а бледный памятник самой себе. И кстати. Что за кент пытается тебе дозвониться всё время?
Я давлюсь обжигающим кофе и смущённо жую свой фаст-фуд. Чтобы выдохнуть тихо, ковыряя пальцами картошку фри:
– Парень… Мой. Наверное.
– У-у-у, малая… А он-то об это знает? Что он твой парень, м? – насмешливо щурится Ворон, вгрызаясь в свой бургер. И притворно вздыхает, качая головой. – Ох, Белёк…
А я… А что я? Я смущённо опускаю взгляд и продолжаю молча жевать вкусняшку. Понимая, что знать подробности наших со Стрельцовым отношений моему братишке не стоит.
Боюсь, одним сломанным носом Пашка тогда не отделается…
Глава 12
Пашка
– Это чё щас такое было? – передёргивая плечами, кривится Град, пока я заторможено смотрю, как Белка вскарабкивается на чёрный байк позади какого-то блондина, и они вместе укатывают, оставив после себя столб пыли. Мда.
– Если б я сам знал…
Морщусь, как от дикой зубной боли, и выуживаю из заднего кармана потрёпанных чёрных джинсов телефон, намереваясь прояснить случившееся на берегу. Но Белка упрямо не поднимает трубку, своим поведением плодя совсем уж не хорошие теории и убеждая меня в выворачивающих душу наизнанку подозрениях.
Дурак ты, Стрельцов!
– Нормальная у вас
Семен Шпалин, по кличке Шпала, полузащитник из нашей футбольной команды, отпускает плоскую, ни разу не смешную шутку и утешительно похлопывает меня между лопаток. Правда, в следующую секунду он резко складывается пополам, утыкаясь носом в колени, и шипит от пронзившей его вспышки боли. Потому что я заламываю ему руку и целенаправленно давлю на нужные точки, вымещая на глупом парне охватившую меня злость.
– Псих, – сипло выплёвывает Шпалин, приземляясь на корточки у наших с Градовым ног, и шумно обиженно сопит, пока я пытаясь в очередной раз связаться с умчавшейся в неизвестном направлении Ларкой.
– И друг у него псих, поэтому убрался бы ты отсюда подобру-поздорову.
Преувеличенно ласково скалится Стас, и даже у меня мороз по коже ползет от его многообещающей улыбки дорвавшегося до сладкого убийцы-маньяка.
Град осторожно отцепляет меня от потирающего шею Семена и уводит подальше от любопытных глаз и сгрудившейся возле пострадавшего толпы, не позволяя поворачиваться. Заталкивает в расположенную в двух кварталах от универа кофейню, выбирает самый дальний столик в углу и заказывает два двойных американо с лимоном.
– Выдыхай, друг. Увидит пропущенные – перезвонит.
Но она не перезванивает, отчего становится совсем уж тошно, и только что выпитый кофе просится наружу.
Я раньше и не думал, что ревность – такое поганое чувство, отравляющее каждую минуту твоего существования и выжигающее органы изнутри. Заставляющее бросаться на людей и мешающее трезво мыслить. Знал бы – обошёл бы десятой дорогой Белову, за каких-то полтора часа превратившую меня в неадекватного параноика.
– Давай я тебя домой подкину, – предлагает Стас, не маскируя озабоченного тревожного взгляда, но я отрицательно машу головой и упрямо цежу сквозь зубы.
– К ней отвези.
Так что через пять минут товарищ высаживает меня рядом с Белкиным двором и ещё несколько раз настойчиво уточняет, не нужна ли мне его помощь и не собираюсь ли я закатать в асфальт Ларкиного ухажёра.
– А смысл, если она предпочла с ним уехать?
Обидная в своей правдивости фраза сдавливает тугим обручем рёбра, и я жадно глубоко дышу, оставляя за спиной Града, и широким рваным шагом направляюсь к облупившейся лавочке на пустынной детской площадке.
Я присаживаюсь на корточки рядом с жёлто-красной горкой и мутным взглядом изучаю землю под ногами, как будто там есть ответ на вопрос, почему так сильно саднит в груди. Как будто на открытую рану насыпали соли, блин.
Изредка мимо фланируют редкие прохожие, но я не замечаю ни их лиц, ни одежды, превратившись в оголённый нерв. Я молча жду, изо всех сил проклиная превратившееся в резиновую жвачку время, пока вдалеке не раздаётся грохочущий рёв мотора…
– Приехала.
Я порывисто поднимаюсь и иду прямиком к подъезду, цепляя на лицо равнодушную безразличную маску. Опускаюсь прямо на ступени, забив на холод, который морозит чуть ли не до костей, и широко развожу ступни, опираясь на колени локтями. Отвратная, в общем-то, ситуация.