(Не) идеальный отец
Шрифт:
Пока меня никто не видит, спешу в свою комнату, взлетая на второй этаж со скоростью света. Запыхавшись до ломоты в ребрах, захлопываю дверь, прекрасно зная, что это никакая не преграда. Кто угодно заходит сюда без стука, не особо спрашивая разрешения. Мне здесь не спрятаться, закрытая дверь не решает никаких проблем и не гарантирует мне безопасность.
В голове звучат жестокие слова сестры, они
Я так подвела Эляну, что она больше не хочет мне помогать. Что же будет? Куда я пойду? На что мне жить?
Забираюсь на диван и просто тупо смотрю в одну точку, пытаясь успокоиться.
Я не хочу ехать обратно домой, не хочу бросать университет. И аборт я делать не хочу. Но совершенно не знаю, сколько стоит содержание ребенка. Может быть, Эляна успокоится? Может быть, всё само как-то устаканится?
Нет, нельзя прятать голову в песок. Надо становиться взрослой. Пора.
Спустя минут пятнадцать сажусь от звука приближающихся шагов. Сжимаюсь в комок. Это Тимофей! Точно он! Отец ему уже всё сказал, и он идет на разборки. Боже мой! Мой взгляд мечется, я буквально ищу способ спрятаться. И тут же смеюсь над собой. Вот дура! Если бы не мой дурацкий иррациональный страх, я бы просто сказала всем правду! Но я не могу!
— Решила на меня своего выродка повесить, убогая? — мажор без стука влетает в мою комнату, смотря бешеным взглядом.
Значит, отец с ним поговорил…
— С чего ты взял? — сжимаюсь от ужаса и шока. Знала, что Тим будет злиться, но его реакция гораздо-гораздо хуже. Как же он меня ненавидит! Злющий как черт. Ненавидит еще больше, чем раньше, и я ничего не смогу изменить.
— С того, что ты слишком удачно залетела и отец подозревает меня. Что, хочешь воспользоваться схемой сестренки и поймать богача?
— Что? — едва понимаю, о чем он. Он считает, что я забеременела специально? Какая еще схема?
— Сестренка поймала моего отца красивым личиком, а таким мышам, как ты, приходится действовать через спиногрызов. Но учти, у тебя ничего не выйдет. Я бы на тебя и в голодный год не посмотрел.
— Уходи, Тимофей! — только и могу сипеть, в душе воя от обиды и больной любви к мажору.
Зачем он так со мной?
— Это ты вали из нашего дома, приживалка, к отцу своего ребенка.
«Ты — отец моего малыша!» — хочется мне прокричать, но эта тайна умрет вместе со мной.
— Слышала меня, убогая? — продолжает издеваться Тимофей. — Я избавлюсь и от тебя, и от твоей сестры, клянусь матерью.
Какие страшные слова он говорит. Мне даже кажется, что он готов причинить мне физический вред. Никакой не может быть речь о том, чтобы пытаться добиться от него понимания.
«Почему ты ничего не помнишь?» — хочется мне подбежать к нему и колотить руками по груди. Сердце обливается кровью, а в горле сидит плотный комок страха. Обнимаю себя руками и смотрю в пол. Сколько раз он должен сказать, чтобы я ушла, чтобы до меня дошло? Мне здесь не место, никто не хочет меня тут видеть, никто не любит и не принимает.
— Слышала? Или со слухом у тебя тоже плохо?
— Уйди, — вытирая щеки резкими движениями рук, выплевываю. — Ты прав. Можешь быть спокоен, Тим, завтра меня здесь не будет.
— Хорошо бы сегодня, — ощеривается он в противной улыбке. Или, скорее, оскале.
Хищник довел жертву и рад своему успеху.
С довольной улыбкой он поворачивается к двери и уходит из моей комнаты.
И из моей жизни. Я тоже клянусь! Клянусь, что он ничего не узнает!
Клянусь, что я не буду вымаливать его о внимании, о том, чтобы признал себя отцом!
Клянусь, что вырву из себя любовь! Эту больную, ненужную, неправильную любовь!
Клянусь собой, потому что у меня нет дорогих людей.
Я не могу поклясться мамой, потому что ее нелюбовь родила и мою нелюбовь.
Я не люблю ее. Никого не люблю.
Но… Обхватываю живот руками и понимаю, что вон оно то, ради чего стоит жить.
— Я клянусь, мой маленький, я сделаю всё, чтобы ты был счастливым! И смелым!
Решаю окончательно и бесповоротно, понимая теперь, что мне делать.
То, как отреагировал Тим, всё поставило на свои места.
Я должна стать независимой и найти отца ребенка. Любого.
Но, главное, не Тимофея. И уйти из этого дома, где меня все ненавидят.