Не имея звезды
Шрифт:
— И снова идеально, Ланс. Будь вы, не знаю, раз в десять посильнее, я бы сказал, что вас нужно остерегаться.
— Профессор Флитвик говорит, что не в силе дело, — надулся мальчик.
— Он по-своему прав, — кивнул Квирелл. — Но что, по-вашему, действеннее: выстрел снайперской винтовки или ядерная боеголовка?
Ланс ехидно улыбнулся, на этот вопрос у него давно был готов ответ. Хотя, скорее всего, так он пытался успокоить сам себя.
— Они равноценны. Из снайперской винтовки можно убить главу другой страны. Так же,
— Вот только ядерный гриб уничтожит пару миллионов, а потом еще и радиацию оставит за собой.
— Ненужные жертвы — уродство войны.
— Ненужные жертвы — самый бредовый термин, который я когда-либо слышал. На войне каждая жертва на вес золота. Жертвы устрашают, а, следовательно, ослабляют противника.
— Ээээ, — промямлил мальчик. — Мне кажется, это изречение какого-то сумасшедшего маньяка. Ну, или отбитого на голову психа.
Глаза Квирелла на мгновение сузились, а правая рука странно дернулась, но он тут же взял себя в руки.
— Вы еще слишком молоды, Ланс. Впрочем, не хотите ли продемонстрировать мне свой лучший выстрел?
— А что мне за это будет? — тут же сориентировался мальчик.
Профессор растянул губы в одобрительной усмешке, а потом достал из кармана перо. Самопишущее, пьяный гиппогриф Ланса затопчи, перо. Стоит такая финтифлюшка галеонов семьдесят, не у всех старшекурсников Слизерина имеется. Но в учебе это штука буквально незаменима. Да с таким агрегатом Геб сможет увеличить интенсивность собственных занятий как минимум в полтора раза, полностью изведя всю механическую работу, на которую уходит прорва времени!
— Ну как, мистер Лучший ученик, достойная награда?
Парнишка лишь молча кивнул, пожирая глазами Самопишущее перо.
— Тогда я жду.
— Ваше слово?
— Мое слово, — кивнул профессор.
— По рукам.
Парнишка развернулся к манекену и глубоко вздохнул. Он знал лишь одно заклинание, которое не вызывало у него скепсис, отвращение или ощущение, что это столь же бесполезная хрень, как и подушка в танковом сражении. Как вы, возможно, догадались, это было «Incendio», на отработку которого парнишка извел тучу манекенов и бесчисленное количество часов.
— Incendio!
Из палочки мальчика вырывалась десятисантиметровая струя пламени. Но мальчик не закончил на этом, он сосредоточился на поддержании заклинания, а потом вдруг крутанул запястьем. Огненная струя взвилась, словно рассерженная гадюка, и плетью полетела в сторону манекена. А Геб уже закрутил запястьем, будто что-то обводил, да с такой скоростью, что палочка, мелькая, сливалась в один алый шар. Огненная струя завертелась спиралью, но, что поразительно, не сожгла, а рассекла манекен на многие части, будто горячий нож — расплавленное масло. Мальчик отменил заклятье и победно улыбнулся, практически не чувствуя усталости. Он мог повторить этот трюк еще раз пять и только после этого испытал бы некую слабость. Это заклятье
— Ну как? — лукаво поинтересовался мальчик.
Кажется, профессор Квирелл был поражен. Во всяком случае, его глаза как-то уж слишком сильно раскрылись.
— Дааа, — протянул он, а потом одним взмахом палочки восстановил уничтоженный манекен. — Это действительно было Инсендио?
— Ну а что же еще?
— Признаюсь, вы поразили меня, Ланс. А поразить меня — это для некоторых цель всей жизни.
Чего-то Квирелл сегодня не в себе, перегрелся на солнышке, что ли?
— Впервые вижу, чтобы простейшее заклинание огненной струи использовали как Пламенную Плеть.
— Пламенную Плеть?
В ту же секунду профессор, не произнеся ни слова, взмахнул палочкой, из которой вылетел огненный кнут. Он просвистел в паре миллиметров от головы не моргнувшего Ланса, а потом рассек манекен надвое. Мгновением позже кнут втянулся в палочку обладателя самого колоритного головного убора.
— Ну них..я себе, — выдохнул мальчик, пораженно рассматривая то Квирелла, то манекен. — Ой, простите.
— Ничего, предположим, что я ничего не слышал. Ваше волшебство, мистер Ланс, удивило меня. Возможно, вы являетесь исключением, в котором я признаю преимущества снайперского выстрела.
— А как называется это заклинание? — глаза парнишки горели, руки дрожали, и казалось, что он напрочь забыл о своем призе.
— У вас никогда не хватит на него сил, — покачал головой профессор.
— Пока не попробую — не узнаю, — тут же возразил мальчик. Почему-то рука Квирелла снова дернулась, будто ему претило, когда с ним спорили. — Плюс, огненные заклинания даются мне очень легко и получаются лучше, чем у шестикурсников.
— Даже так? — кажется, преподаватель заинтересовался.
— Ага, — хвастливо вздернул подбородок мальчишка.
— Тогда слушайте. Это заклинание — «Ignis Flagellum».
— Круто, — выдохнул мальчик, убеждаясь, что верно запомнил все, что сказал препод, но тут же одернул себя. — А оно не относиться к Темной Магии?
Кажется, Квирелл был сильно разочарован.
— Вам не нравятся Темные Искусства?
— Ага, — кивнул мальчик. — В принципе, мне и ЗоТИ не очень по душе, не обижайтесь только. Я вообще всю эту «действенную» и «черную» магию не очень уважаю. Она мне претит.
И вновь рука профессора дернулась, вновь сузились глаза, но ничего не произошло.
— У вас довольно длинный язык, мистер Ланс. Однажды это может подвести вас.
— Ох, да бросьте! Мне это говорило столько людей, что я уже и со счета сбился. И вроде ничего — дышу.
— Вы, кажется, жили в приюте Св. Фередрика, в Скэри-сквер?
— Так точно, — кивнул мальчик.
— И каково там сейчас?
— Сейчас? — ухватился за оговорку мальчик. — Вы там бывали?
— Я там когда-то жил. Очень давно.