Не ищите приключений
Шрифт:
Мне в рот влили что-то теплое и горькое. Я честно попыталась проглотить, но лишь закашлялась. Сознание вновь начало мутнеть, и я в который раз потеряла связь с реальным миром.
Несколько раз я приходила в себя, но все, что могла увидеть и почувствовать — это калейдоскоп теней, звуков, голосов, запахов и терпкий горький вкус на губах. Я потеряла счет времени и в редкие минуты просветления не успевала не то что сообразить, где я нахожусь, но и вспомнить, как я сюда попала. В голове постоянно крутилась какая-то навязчивая мысль, которую мне не удавалось поймать. Что-то меня
И вот однажды, когда в меня очередной раз вливали уже знакомую жидкость, я смогла более осмысленно рассмотреть своего спасителя. Им оказался сухонький маленький старичок лет 70, с заостренными чертами лица, но добрыми серыми глазами.
— Очнулась, горемычная? — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес дедуля. — Вот и ладненько. Теперь быстро на поправку пойдешь. А то я уж грешным делом подумал, что не выживешь. Вон как тяжело хворала.
Старичок натянул на меня одеяло повыше и потрогал мой лоб.
— Еще горячая, — нахмурился он. — Но это уже не страшно. Скоро я тебя поставлю на ноги. А то, где это видано, чтобы такая молодая неделю пластом провалялась.
— Где я? — я сама удивилась своему слабому голосу.
— В Песчановке, детонька, что на юге Балиша — сказал старичок, прилаживая к моему лбу мокрую тряпицу. — Поселок это, рыбацкий. Тебя неделю назад нашла местная ребятня. Они и подняли хай на всю округу, мол ларию из моря выбросило. Ты совсем тяжелая была, вот тебя ко мне и определили. Я знахарь тутошний. Лечу, значит, помаленьку. Вот и тебя лечил, травами отпаивал, компрессы делал. А мой внучок мне помогал.
В подтверждение слов старичка откуда-то сбоку высунулась голова смуглолицего мальчугана, с такими же серыми, как у деда, глазами. Вот только в них вместо мудрости плескалось обычное детское любопытство.
— Максимка, иди, погуляй. Не мельтеши перед больной, — мягко произнес старичок.
Голова Максимки (надо же, какое родное имя) тут же исчезла.
Я попыталась приподняться, чтобы разглядеть место, где очутилась, но слабые руки подчиняться не соглашались.
— Ты лежи еще, милая, — тут же подскочил ко мне старичок. — Чай еще совсем слабая, не окрепшая. Вона всю неделю в бреду провалялась. И все что-то шептала и кого-то звала.
И старичок вернулся к своим делам, а я вновь погрузилась в беспамятство.
Следующее мое пробуждение было ранним утром. В доме только ложились спать: занавешивали окна, простилали постилки, убирали со стола еду.
— Деда, лария проснулась! — крикнул мальчишка, ошивающийся возле меня.
Старичок дал подзатыльника внучку.
— Сколько раз говорить, что не лария она. И нечего тормошить больную.
Затем подошел ко мне, потрогал лоб и улыбнулся.
— Ну, вот, детонька, ты совсем на поправку пошла. Может кушать будешь? — и, дождавшись моего кивка, попросил внука. — Максимка, принеси кашу из печи. Да травяной отвар прихвати.
— А как звать тебя, милая. А то я так и не разузнал, кто ты, — обратился уже ко мне старичок.
— Ирина, — тихо сказала я. — Спасибо вам, дедушка, что вылечили.
— Да не за что, детонька. У нас никого не бросят и в обиду не дадут.
К этому
— А что с тобой, родимая, приключилась? — спросил мимоходом старичок.
— Я слабо помню. Только и знаю, что свое имя. А все остальное как в тумане.
— Это ты головой, сердечная, ударилась. Вот позабыла прошлое. Но это скоро пройдет, — утешал меня знахарь. — А откуда ты родом, помнишь? Вижу, что не здешняя. Ни к демонам, ни к заритам ты не относишься. Да и на другие народности не похожа.
— Этого тоже не помню, — совсем растерялась я.
Старичок покачал головой.
— А знаешь, я, кажется, припоминаю, мне в детстве бабка рассказывала, что у нас когда-то жили люди. Но после каких-то там событий ушли они в верхний мир. Да больше не возвращались. Видать, ты одна из верхних (после этих слов у меня в голове что-то мимолетно проскочило и исчезло). Уж больно похожа на них по описанию. Тогда как же ты попала в наш мир, и что делала в море? — рассуждал старичок.
Я лишь виновато улыбнулась, понимая, что на некоторое время стану обузой для этого доброго старичка.
— Ну не переживай, милая, — подбодрил меня сердобольный дедушка. — У нас и для тебя места хватит. Вон дочка с мужем и дочкой переехали в город. Только младшего Максимку и оставили мне в помощники.
— Скажите, дедушка, а меня кто-нибудь искал или может просто расспрашивал, — с надеждой спросила я.
— Нет, девонька. Никто не интересовался. Но ты не расстраивайся, в наш поселок редко чужаки заглядывают. Если кто приедет, будут знать все, — попытался утешить меня старичок. — Зариты народ добрый и совестливый. Тебя, горемычную, никто в обиду не даст. Поживи пока у нас. А потом видно будет. Может и приедет кто за тобой.
Старичок забрал у меня опустевшую посуду и еще пошамкав немного по хате, лег спать. А я не могла никак сомкнуть глаз. На душе было тяжело, и мне хотелось разреветься. Такой одинокой я себя еще никогда не ощущала. Я провела рукой по обнаруженному на запястье красивому браслету и попыталась хоть что-то вытрясти из своей памяти. Но в голове была полная каша. Какие-то обрывки фраз, размытые лица и что-то еще едва уловимое, но очень важное. Но каждый раз, как только я пыталась вспомнить это самое важное, память закрывалась на увесистый амбарный замок и показывала мне язык. Все, что осталось, это прикрыть глаза и уснуть, в надежде, что завтра будет новый день и все измениться.
Глава 10
Бухта, о которой говорил капитан, оказалась совсем небольшой. Но и ее было достаточно для того, чтобы спрятать корабль от любопытных глаз Алева и его людей. На берегу располагалось небольшое поселение заритов, которые специализировались на кораблестроительстве и ремонте. Хотя о поселении знали только в узких кругах посвященных, жители деревушки процветали и ни в чем не знали нужды. Это объяснялось вполне просто — мастера здесь были отменные, к тому же, кроме оплаты за проделанную работу, им дополнительно приплачивали еще и за конфиденциальность.