Не Квадра
Шрифт:
– Нет, – промямлил он. – Я не хочу, чтобы тебе было плохо… Я… я не знаю даже, чего я хочу. Чтобы ты мне верил. Я хочу быть твоим другом, Дан. Ну не так, как Аль или Шарик. Но ты мне нужен!
Последние слова он произнес уже с отчаянием.
– А я тебя гоню, да? – осведомился Дан. – Пинками или насмешками? Или еще как-то? Ты не сможешь стать частью Квадры, малыш, но разве…
И тут обрушилось. Дан так и не понял – то ли небо упало сверху, то ли земля вывернулась наизнанку, дыхание пропало, сердце перестало биться, глаза – видеть, уши – слышать, мозги – не только думать, но и вовсе функционировать. Дан вроде бы и не терял сознание. Ему ни больно не было, ни страшно, было еще хуже – никак. Словно его уже нет, но он еще
Сначала появились звуки, обыденные, привычные – чьи-то голоса, шаги, шорохи, скрипы. Потом включилась соображаловка, но соображать еще не начала. Потом возник свет.
– Очухался, – сообщил кто-то непочтительно. – А ты говорил, он и не такой удар выдержит.
– И выдержал, – ворчливо подтвердил еще кто-то. – Главное, мы успели. А он нам в особенной сохранности и не нужен.
Дан обиделся. Как это – без сохранности? Мы так не договаривались.
Обычная комната. То есть не совсем обычная, а в бревенчатом доме, какие строили далеко не в каждом районе империи. Старый дом – дерево потемнело и мелко растрескалось. Дан был основательно примотан то ли к низкому столу, то ли к высокой лавке, но примотал как-то странно – только посередь живота, словно ремнем пристегнут, руки-ноги были свободны, хотя двигаться не особенно желали. Адски болела голова. В ней шла мировая война: стреляли пушки, взрывались гранаты, грохотали пулеметы, завывали падающие бомбы. Сопровождалось это и зрительными эффектами: обстановку он видел сквозь снопы искр и радужные пятна. Слышал – сквозь канонаду, но достаточно отчетливо. Словно он и эти ощущения были раздельны.
Над ним склонилось чье-то лицо. Определенно незнакомое. Стандартное. Плюнь – попадешь в такое. Дан и плюнул – и попал. Лицо исчезло с небывалой скоростью, а прилагавшаяся к нему рука дала ему ощутимую пощечину. Но все равно было смешно, и он улыбнулся. Вот и докажи врагу (друзья привязывать бы не стали), что ты не героя-партизана на допросе у фашистов из себя изображаешь, а по-дурацки проверяешь банальный фразеологизм. Ну-ну. Вопли насчет «ты об этом еще пожалеешь» показались несерьезными, потому что еще неизвестно о чем он вообще должен жалеть. Может, о том, что на свет родился. И что им от него надо.
Впрочем, как раз это объяснили быстро. Над ним склонилось другое лицо, тоже вполне заурядное, но в него Дан плевать не стал. Слюна кончилась. Пересохло не только во рту и горле, но вроде как даже и в желудке.
– Ожил? Разговаривать можешь?
– Запросто, – скрежещуще сказал Дан. Ему догадливо дали напиться, и голос прорезался. – Могу. Прекрасная погода, не правда ли? Это я не издеваюсь, я поддерживаю светскую беседу.
– На самом деле погода паршивая, – усмехнулось лицо. – Холодный дождь и ветер. Ну что ж, соображаешь хорошо.
Дан в этом сомневался. Какое там хорошо, когда голова трещит. Но спорить он не стал, раз считают так, зачем разочаровывать. Успеется.
– Ну так о чем мы будем беседовать? – поинтересовался он. – Об учении Тиамара Фианора?
Лицо перекосилось.
– Угрожаешь? Не в твоем положении!
Ага. Образованный, Фианора читывал, знает, что за все приходится платить. Дан мило улыбнулся. Пусть считает, что угрожаю. Что было-то? Ловили киллеров. Поймали. Убили. Лиар подходил расстроенный, что ему не доверяют. Потом жахнуло – и вот, поперек живота привязан. Как был, в одних штанах и сапогах. Без меча. Вообще без оружия, иначе руки бы привязали. Почему, кстати, оставили свободными? А вдруг в горло вцепится или нос оторвет?
– Хорошо, – согласился он. – О чем говорить? Философия вас не увлекает, литература не увлекает меня. Можно о холодном оружии или фехтовании.
– Мы будем говорить о Нируте Дане. И ты будешь рассказывать нам все, что знаешь о нем.
Фу ты… Это мы уже проходили лет тридцать назад. Потом
– Это можно, – одобрительно заявил он. – Он любит поспать, но воспитывает силу воли и потому за шиворот поднимает себя не позже восьми утра. Если ему приходится вставать на рассвете, лучше стараться его не раздражать, может и в нос прилететь. Ну, всякие гигиенические процедуры, потом обильный завтрак… он вообще пожрать любит, предпочитает мясо. Любит сладкие фрукты и сладкие вина, вообще сладкое любит – печенье там или пироги…
М-да. Бить умеют. Переведя дыхание, Дан проворчал:
– Опять не нравится? Ну, будем считать, что с распорядком дня закончили. Поговорим о характере. Вообще-то характер у него вполне нормальный. Уживчивый. Человек не без юмора. Властный, конечно, не без того, ну так положение обязывает, однако в бутылку не лезет и на своей исключительности не зацикливается, позволяет свое мнение не только иметь, но и высказывать. Понятно, что не всем… То есть решаются не все, а кто решается, того он выслушивает. Наверное, от удивления, что насмелился…
Ох, умеют. Дыхание не сразу и восстановилось, но потом Дан все же обиженно проговорил:
– Ну что за люди, сначала предлагают тему, а потом сами еще недовольны…
– Меня не интересует характер Нирута Дана. Меня интересуют его планы.
Дан засмеялся.
– Вы чего? Травки покурили? Можно подумать, он со мной планами делится.
– Делится. С тобой. Он вообще относится к тебе по-особому.
– Вот потому вы и решили его позлить, – кивнул Дан. – Не спорю. У него ко мне слабость и даже определенная привязанность. Уверяю вас, мою трагическую кончину он все-таки переживет, но вы – вряд ли, потому что он человек привычек. Держит под руками определенные удобные вещи, включая и меня. Но вот насчет планов вы прокололись. Он ими не делится и уж тем более не советуется. Он выдает нам задание, а на кой хрен ему это надо, не объясняет. Разве что постфактум. – Дан подождал, но на умное слово реакции не воспоследовало. Поняли. Действительно образованные. – Ну, порой еще с нами ходит, когда размяться хочется. И тогда получается Квадра. Не сочтите, что у меня мания величия, но в таком случае мы непобедимы.
– Зачем вы гоняетесь за такой мелочью, как убийцы гильдии?
– Честное слово, не знаю. Он не говорил.
– А ты не думал.
– Почему? Я вообще-то не очень тупой. Думал. Свою точку зрения рассказать могу. А уж что там Нирут считает, не знаю.
– Я не верю тебе.
– Не верь. Я этого изменить все равно не могу, верно? Но и ты попробуй подумать… если не тупой. Я – рука. Ну, или, если угодно, Меч. Ну с чего бы ради властитель стал бы со своей конечностью разговаривать? Или тем более делиться планами? Он ведь даже не император. Он властитель. Ему и в голову не придет учитывать мнение самого обыкновенного человека. Он другими категориями мыслит. Мы для него всего лишь винтики. Пешки. Он двигает нас куда ему требуется. Я даже не стану скрывать, что поначалу это меня раздражало, ну так мне уже давно не тридцать лет.
Монолог его прервали самым жесточайшим образом. Легко было догадаться – не поверили. Причем не поверили очень активно.
Дан даже не понимал, он ли это, с ним ли это происходит. Никакие эльфийские методы отделения души от тела не проходили – не успевал. Нет, опытные палачи прерывались, в отличие от того дурака, который познакомил Дана с пытками. Останавливались, водичкой на лицо плескали и вопросы задавали. Разные. Вполне конкретные. И ответы на большинство из них у Дана имелись. И он даже не чувствовал никаких обещанных Нирутом препятствий к тому, чтобы выложить все как на духу. Кроме собственной гордости. И потому молчал, а если отвечал, то в том же ключе. Издеваясь. Правда, с каждой паузой все меньше и меньше.