Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке
Шрифт:
– Ректору, – всхлипнула я. – Ректору академии.
– Тю! Ерунда какая. Я уж думал иностранцам. От ректора как-нибудь отобьёмся. Пошли-ка отсюда.
– Кого? – слабо ухмыльнулась я.
Оборотень лишь отмахнулся и помог мне подняться.
– Дождёмся нашего третьего у повозки. От тебя все равно поддержки сейчас никакой. Ещё и замурзанная как непонятно кто. И нос красный.
– Он домой ко мне отправился, – пожаловалась я.
– Кто? Илар?
– Да какой Илар, – вздохнула я. Уж лучше бы Илар, ей-богу. – Ректор. Барон ему сказал, где я живу. Хоть домой не возвращайся.
– Еще чего! Тут боковой выход наружу есть какой? А то
– Обрастаешь полезными связями, – слабо хихикнула я. После приступа паники чувствовала себя измотанной донельзя. Пришлось сосредоточиться, чтобы понять, в какой части сада мы находимся. – Налево и прямо. Там раньше в заборе брешь была. Барон скряга, ему только на карты денег не жаль, вряд ли на починку разорился. А сегодня ещё и темно, нас никто не заметит.
– Барон не просто скряга, он тот еще тип. Ты знала, что столовое серебро вовсе не из серебра?
– Не может быть! Это же мамино, фамильное. Оно ей по наследству досталось от любимой бабушки.
– Дрец там плавал, как говорится. Подделка. Я оборотень, у меня на серебро такая чуйка, шо будь здоров, сама понимаешь.
– Вот скотина! – возмутилась я. Почему-то именно столовое серебро меня добило окончательно.
– А то! – поддержал Серко. – Через забор сама али помочь?
Мы тихо брели по ночной росе. Затихала в отдалении музыка шумной вечеринки.
Глава 42. Опередить ректора
Вернувшийся джинн сохранял стоическое молчание. Так усиленно сохранял, что создавалось впечатление, будто он дал обет молчания. Только желваками играл. Забившись в угол телеги, и обняв Батона, который, видимо, решил, что временно можно не психовать и позволял себя тискать, я погрузилась в прерывистый неглубокий сон. Мы возвращались домой.
Бежать можно было только до определенного момента. Я бежала из столицы, когда там не осталось для меня жизни. Я бежала из собственного дома, когда дядя выставил меня вон, словно я не хозяйка, а шелудивый приблудный пёс. Бежать из дедушкиной лачужки я не стану. Я построила себе дом. Я создала для себя ощущение дома, ощущение безопасного пространства в деревне, где живут люди, которые во мне нуждаются. Должен же кто-то латать незадачливых «дровосеков», возвращающихся из лесу с арбалетными и сабельными ранениями. Должен же кто-то помогать женщинам забеременеть и наоборот, в зависимости от желаний трудящихся.
Я вернусь домой, встречу ректора, как подобает. Как подобает встречать подобных мерзавцев. Похоже, джинн был прав: ректор виноват в гибели тех адептов, и у меня нет ни малейшего желания пополнить своим именем тот скорбный список. И если вопрос ставится таким образом, что или я, или он, то это будет он. Тем более, что на моей стороне джинн и бешеный кот. И Серко, оборотень со странностями. Справимся как-нибудь. Будь он даже трижды ректор и крутой маг, всё равно справимся.
Я дремала и мне снились огромные когтистые лапы, гоняющиеся за мной по всему лесу.
– Лили, – окликнул меня угрюмо Илар. – Просыпайся. Почти приехали.
– Быстро как-то, – бодро откликнулась я, без труда выныривая из неглубокого сна.
– Сократил дорогу лесной тропой. Серко подсказал. Доберёмся до дома совсем скоро.
– Раньше ректора? – мрачно поинтересовалась
– Это уж зуб даю! – заверил нас оборотень. Он сидел на краю телеги, болтал ногами и грыз невесть откуда взявшееся зеленое яблоко. Яблоко было настолько зеленым, что от одного лишь взгляда на него у меня сводило зубы, но Серко это ничуть не смущало. – Благородные господа быстро не ездють. Благородство боятся растрясти.
– А ты о благородных всё знаешь, – небрежно фыркнул Илар.
– А то как же! Мы народ простой, образованиев нету, ясен кот, интересуемся только аристократами да своими вшивыми мелкими делишками.
– Определился бы ты, простой народ, у вас «образованиев нету» или стихи Фергоско Серйо в оригинале читаете.
– Одно другому не мешает, – просто пожал плечами Серко. – Или ты думаешь, что дикий провинциальный оборотень стихов знать не могет?
– Я думаю, что дикий провинциальный оборотень куда образованнее, чем хочет показать. Думаю, что он владеет минимум тремя языками и на своем родном языке точно может говорить без ошибок.
– Что есть, то есть, – ничуть не смущаясь, признал оборотень.
Вот же! Нет, я замечала, что он как-то странно говорит: то как наши деревенские мужики, то чуть ли не чистейшая столичная речь, какую разве что в библиотеке услышишь, но никогда не задумывалась об этом и даже не придавала этому особого значения. А Серко наш, оказывается, не так-то прост. И когда я в саду от паники чуть с ума не сошла, знал что делать.
– Тогда к чему этот спектакль? – продолжал допытываться Илар.
– Ради интереса, – закидывая огрызок в кусты, хмыкнул оборотень. – Или так с людьми проще общаться. Лучше казаться глупее, чем ты есть, чем умнее.
– Или можно просто быть тем, кто ты есть, и не притворяться.
– Говорит человек, который меняет личины так же часто, как институтка нижнее бельё. Нет уж, пусть лучше окружающие меня недооценят, чем переоценят. Безопаснее буду. Вот кабы эта, – он ткнул в меня пальцем, – не строила из себя невесть чаво, глядишь, целее была бы. А так ректор знает, что у нее есть чем поживиться, вот и интересуется на предмет чего бы прихватить у девицы.
Интересный взгляд на мир. Я молчала, почесывая Батона за ухом. У оборотня-то, оказывается, целая философия. С одной стороны, так, может, и безопаснее, а с другой… это постоянно притворяться, что ли? Хлопотно как-то. Впрочем, откуда мне знать, как правильно жить, сама живу первый раз. Может, так и нужно, как Серко говорит.
Телега остановилась. Ловко спрыгнув, оборотень помог спуститься мне. На затёкших деревянных ногах, я двинулась к двери.
План был прост: дождаться ректора, позволить ему прорвать нашу защиту и войти в избушку, а потом «жахнуть по нему артиллерией». У себя дома я в своем праве. Не в том смысле, что убивать могу направо и налево, но если ко мне силой вломились, прорвав мою защиту, я имею право на самооборону. А вот как далеко в рамках этой самообороны я зайду… это зависит исключительно от нашего любимого ректора. Посмотрим, что нам запоет эта пташка. Возможно, если он расскажет что-нибудь полезное и согласится дать магический обет не причинять мне и моим союзникам вред, что же, возможно, он уйдет на своих двоих. А если нет… Ну что же, вот тогда и посмотрим, но, ручаюсь, ему очень не понравится результат. Эти двое думали, что могут продавать меня как скот! Они никогда еще так не ошибались.