Не лезь в бутылку, или Джинн в посудной лавке

Блум Хельга

– Ей не нужно будет все время проводить в облике волчицы, – снисходительно пояснил джинн. – Даринелла же чувствует, когда магия становится дикой? Она будет обращаться, когда ощущает, что есть риск потери контроля. Оборотни не обладают собственной магией, но магия Даринеллы при обороте также будет трансформироваться. Девочка сгрызет пару веток, поймает пару кроликов и таким образом выпустит пар, а потом вернётся в человеческий облик без риска для себя и окружающих.

– Если так, почему никто доселе нам не предлагал подобного? – настороженно

допытывалась старуха, но видно было, что она просто боится поверить слабой надежде.

– И оборотни, и дикая магия это довольно редкие явления. Дикую магию долгое время пытались пустить в ход и выжать из нее что-нибудь. Мы всегда смотрим на это с точки зрения магов: дать возможность человеку с таким недугом колдовать. Этого не будет. Важно понять: колдовать ваша девочка не сможет никогда. Её магия никогда не будет нормальной и никогда не подчинится ей. А вот на нормальную жизнь она вполне сможет рассчитывать. Решение принимать вам, Даринелла. Советую поторопиться, у нас осталось не более двадцати минут до визита гостя.

Глава 44. Новое предложение старого ректора

Защиту ректор ломал грубо и без фантазии. Выломанный Даринеллой кусок был заштопан джинном, а потому смотрелась заплатка аккуратно и симпатично, хотя надежной ее назвать было нельзя. С дверью, правда, мы ничего делать не стали. Решили, что магической защиты пока хватит.

Вот что за человек, а? Ломится так… фу! Можно же чуть изящнее? Тщательно сдерживая раздражение, я сидела на табуретке и пила чафай. Деликатно делала маленькие глоточки и держала спину ровно. В конце концов, я же благородная леди.

– Лили! – вскричал ректор, разорвав, наконец, защиту в том месте, где до него её сломала Даринелла. Нашёл таки слабое место, впрочем, кто бы сомневался. Ломать не строить.

Я бы, конечно, предпочла, чтобы этот гад вонючий ко мне обращался по фамилии, как и подобает вежливому человеку.

– Лили, что здесь произошло? – ректор изумлённо рассматривал снесенный дверной проем, комнату с уныло лежащим лицом вниз шкафом (у бедолаги личная травма), перевёрнутым столом, похожим на жука, беспомощно барахтающегося лапками кверху, валяющиеся вокруг баночки, скляночки и бумаги, а посреди всего этого безобразия девушку, сидящую на табуретке и аккуратно пьющую чафай. Лёгкий ветерок покачивал тонкие занавески. Пахло особой пылью разрухи.

– А что произошло? Чафаю? – предложила я, потому что я как раз была вежливым человеком. – Простите, к сожалению, молока к нему нет. Могу предложить кофер, но он с пола, поэтому не рекомендую. Есть еще полбутылочки сока аранны и немного зеленого вина.

– Лили, что ты… – моргнул ректор и тут же сжал челюсти, беря себя в руки. Растерянность на его лице сменилась холодностью. Держать лицо наш ректор умел. В академии без этого никуда.

– Всего лишь отвечаю гостеприимством на гостеприимство, – расплылась в улыбке я. – Когда мы говорили о нашем будущем сотрудничестве в вашем кабинете,

вы были чрезвычайно любезны и щедры. Даже чересчур щедры, сказала бы я.

– Кхм, – кашлянул ректор, глядя куда-то в сторону. – Я потом обдумал произошедшее и понял, что ты при нашей встрече была не готова к такому вниманию.

– Разумеется, – мягко подтвердила я. – В конце концов, кто я и кто вы… – я смиренно склонила голову, пряча злобную ухмылку.

– Именно поэтому я решил, что необходимо действовать медленнее. Девушки вроде тебя любят, когда за ними ухаживают.

Интересно, что это за девушки вроде меня?

– Неужели? – робко пролепетала я.

– Не хотел быть грубым тогда, но ты должна меня простить. От чувств мне просто снесло голову, я снова почувствовал себя мальчишкой… да.

Да неужто! Мальчишкой, поймавшим муху и пытавшимся оторвать ей лапки?

– Да, признаю, что погорячился, но я всё исправлю, только дай мне шанс! – витийствовал ректор.

Что ж, красиво говорить он умеет, ничего не скажу. Но шанс? Угу, дать тебе шанс присосаться ко мне, как вампир? Спасибо, не стоит напрягаться.

– Поэтому я приехал лично, чтобы просить тебя вернуться. Ты, конечно, не знаешь, что во дворце скоро будет ежегодный осенний бал, и я решил взять тебя своей спутницей. – гордо сообщил ректор.

На настоящий бал? Держите меня семеро, сейчас упаду в обморок! Забавно, что он, кажется, решил задобрить меня вместо того чтобы хватать и бросать в мешок. Ну или как там нынче рабовладельцы свои приобретения забирают?

– Я заберу тебя отсюда, – он брезгливо поморщился, бросив ещё один взгляд на окружающую меня разруху. – И увезу в лучший мир, достойный такой жемчужины, как ты..

Ага, в загробный, очевидно.

– Мы начнем с королевского бала, на котором весь мир будет у твоих ног. Тебе больше не будет нужды ютиться в этой лачуге.

Кажется, я догадываюсь, что случилось. Ректор увидел, в каком состоянии моё скромное жилище и решил, что можно обойтись без кнута. В конце концов, я в столь плачевном положении, что очевидно буду рада даже такому засохшему старому прянику, как наш добрый ректор. Он сейчас триумфально спасёт меня от разрухи, голода, нищеты и одиночества, а я взамен добровольно поеду с ним. На съедение. Но я же этого не знаю. Определенная логика в этих рассуждениях есть, вот только он упустил одну маленькую деталь. Я всё знаю, и я вовсе не одна.

– Приглашение принимается, – милостиво кивнула я, забирая протянутый конверт из плотного кремового картона. – А вот от вашей компании вынуждена отказаться. У меня от вас изжога и головная боль, а я стараюсь беречь здоровье. Серко, друг мой, будь так добр, откуси господину ректору лицо, он в нём больше не нуждается.

Запрыгнувший в открытое окно оборотень зарычал утробно и низко, обнажая острые клыки, блестящие от слюны.

– Ты даже не представляешь, с кем связалась! – плетя заклинание, прошипел ректор.