Не люблю поддавки
Шрифт:
– Вы в вашей похабной газетенке, – молодой человек поднял смятый номер газеты, которую до этого вертел в руках, – пишете всякую херь про нормальных людей! Понимаете вы это?! Про нормальных! А люди бывают разные! Не все такие толстокожие суки, как вы, неуважаемая Ольга Юрьевна!
Он сделал паузу и повторил уже издевательским тоном:
– Ольга Юрьевна! Скажите, пожалуйста, какие мы важные! Сколько тебе лет, девочка, что ты расселась тут и вообразила себя главным редактором?!
Это от большого ума, что ли? От семи пядей во лбу или от каких-то других способностей?!
– Что
Точнее будет сказать, я протянула к кнопке руку, но тут молодой человек ловким движением наподдал по селектору, и он, подскочив, слетел со стола и рухнул на пол рядом с моим креслом.
Звук получился хороший, громкий. Я отшатнулась назад к спинке кресла и замерла, поняв, что передо мною точно псих. Причем псих опасный, буйный и не контролирующий свои поступки.
– Расселась тут за большим столом и думаешь, что уже можешь вершить человеческими судьбами?! – орал мой дорогой гость. – Ты никто, ты ничтожество полное, только имеющее доступ к печатному сганку! Из-за твоих глупых статеек люди гибнут, ты понимаешь это или нет?! Люди умирают из-за твоей писанины, сука!
Молодой человек уже изо всех сил колотил кулаками по столу, и я с замиранием сердца наблюдала за дробными подпрыгиваниями телефона. Он тоже скоро должен был лечь на пол рядышком с селектором. А потом, возможно, улеглась бы и я – парнишка попался агрессивный.
Дверь кабинета приотворилась, и заглянула Маринка. Увидев происходящее действо, она ойкнула и тут же исчезла за дверью. Это было подло с ее стороны, но оставалось надеяться, что она не за" бьется под свой стол от страха, а примет надлежащие меры. В отличие от меня у нее перед носом никто не буйствует.
А парень тем временем расходился все больше.
А чем дальше, тем становилось страшнее.
Отвлекшись на секунду на открываемую дверь, он снова повернулся ко мне, смахнул-таки телефон и забарабанил по столу обеими руками:
– Ты, сука, тиснула статейку про ночной клуб, прописала там мою жену…
В этот момент дверь кабинета снова распахнулась и в кабинет вбежал Виктор. Слава богу, Маринка не растерялась, позвала его, а Виктор оказался на месте.
Парень на этот раз не расслышал, что дверь открылась, все его внимание было поглощено моей скромной персоной. И что он нашел во мне такого привлекательного? Нельзя, что ли, было в другом месте поорать? На улице, например!
Парню, видимо, понравился полет селектора и телефона, и он, перегнувшись через столешницу, уже протягивал ко мне свои руки, намереваясь сделать со мной то же самое.
Я вжалась в спинку кресла до самой последней возможности и стала, наверное, плоской, как лис тик бумаги, а парень все равно продолжал тянуться ко мне…
– Я убью тебя, сука драная! – визгливым фортиссимо заорал он. – Убью тебя, потому что…
В этот момент Виктор и взял его в оборот. Парень сразу и не сообразил, что нора менять объект внимания и переключаться на другого противника, а когда он это сообразил, уже было поздно: обе его руки были завернуты назад, голова опущена к коленям, а чтобы он не лягался, как неразумное вьючное,
Парень вскрикнул еще пару раз и заткнулся.
– Спасибо, Виктор, – пробормотала я, срочно доставая из верхнего ящика стола косметичку. – Еще бы немного, и…
– Я все равно доберусь до тебя, сявка, журналюшка, я все равно доберусь, – хрипел парень, пока Виктор выводил его к двери. – Сдохнешь, сука, как она умерла, сдохнешь! Сдохнешь!
Виктор резкими движениями вытолкал упирающегося парня из кабинета, и сразу же, после того как они вышли, ко мне влетела Маринка.
– Ты цела? – задыхаясь от волнения, крикнула она, обшаривая глазами и меня, и беспорядок на столе и под столом. – Ух, ты! Вот это да!
Я кивнула и почувствовала, что у меня началась нервная дрожь. Крики парня затихали вдали.
В кабинет вошли взволнованные Сергей Иванович и Ромка.
– Все нормально, Ольга Юрьевна? – спросил Сергей Иванович, и я ему кивнула, стараясь изо всех сил сдержаться и не расплакаться.
– Что нормально? Что нормально? – накинулась на них обоих Маринка. – Не видите, что ли, она в шоке?! С ней сейчас истерика случится, и она…
– Тс-с! – сказала я, приложив палец к губам.
Я вовсе не собиралась пошутить, просто поняла, что из всех возможных звуков только это «тс-с» у меня получится достаточно похоже на себя.
– Что? – громко переспросила у меня Маринка и, повернувшись, крикнула присутствующим:
– Всем молчать! Она и так переволновалась, дальше некуда!
Хотя, кроме Маринки, никто и не разговаривал, но Сергей Иванович и Ромка поняли, что лучше не спорить, а то вместо одной близкой к истерике дамы они запросто могут получить двух, а это уже многовато даже для таких испытанных кадров, как наши замечательные сотрудники.
Сергей Иванович, оценив обстановку, вышел, а Ромка, как юноша менее умудренный в житейских проблемах, затормозился и на свою беду проявил заботу:
– Может быть, нужно «Скорую» вызвать?
Тут и прорвало, да, слава богу, не меня, а Маринку. Она, как не скажу какое мифологическое существо, бросилась на Ромку.
– Себе вызывай «Скорую», недоумок малолетний! – рявкнула она. – Сказано тебе: иди кофе ставь, значит, ставь, да смотри не ошибись в количестве!
Ромка наконец-то просек, что от него требуется всего лишь убраться отсюда, и как можно быстрее, и его словно ветром сдуло. Он даже дверь притворил за собой.
Увидев, что раздражающих факторов больше нет, Маринка повернулась ко мне.
– Он тебя не ударил? – спросила она.
– Нет, – прошептала я.
– Ну и слава богу, – сказала она, – а то я так перепугалась! Ты и не представляешь, что я почувствовала, как только услышала, как у вас тут что-то ломается. – Маринка наклонилась и подняла с пола телефон. – Это телефон первым упал? Или селектор? Кошмар! Сволочь! А потом, как только я увидала, что здесь происходит, ты не поверишь, у меня, кажется, даже паралич легких случился. Временный! Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Ну, думаю, все, абзац нашей Оленьке, и никогда мы ее больше не увидим в целости и сохранности!