Не любовь. Не с нами
Шрифт:
Спальня тоже заставила восхищенно замереть. В центре просторного помещения стояла преогромная кровать, настолько гигантского размера, что если бы я вздумала по ней прогуляться от края до края – это заняло бы несколько минут. Вся моя спальня в Иркутске была меньше, чем одна эта кровать. Там же, в спальне, были панорамные окна, демонстрирующие просто умопомрачительный вид на море.
В немом удивлении я смотрела на то, что видела, и готова была согласиться с любой, самой фантастической версией перемещения во времени и пространстве, поскольку окружающее просто кричало, что я где угодно, но
– Обалдеть… – прошептала я сама себе, медленно подбираясь к окну, не моргая, на полном серьёзе веря, что если закрою глаза – всё исчезнет: кровать, вид из окна, бирюзовый, перетекающий в лазоревый цвет морской глади.
– С ума сойти! – заверещала я, прежде чем с победным кличем индейца запрыгнула на кровать, а после принялась скакать на ней, как на батуте.
Матрас упруго пружинил, гостеприимно принимал моё расслабленное тело, когда я падала плашмя, выпрямлялся по струнке, как только вставала на ноги, и снова обволакивал комфортом, когда растягивалась, раскидывая в сторону руки и ноги.
Я попала в самый настоящий рай! На Фиджи или Виргинские острова, любое место на Земном шаре, которое видела лишь на фотографиях в интернете. Главное – всего-то в нескольких километрах от родительского дома, грязного, многолюдного пляжа, бесконечной толчеи отдыхающих.
Если бы вокруг «Золотого тельца» была не облагороженная территория, прыгали бешеные скунсы, а пейзаж за окном оказался бы галлюцинацией, я бы совсем не расстроилась: сидела бы на упругом матрасе, таращилась в панорамные окна, как в телевизор, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.
Казалось, моё восторженное настроение невозможно приподнять хотя бы на градус – нервная система грозила не выдержать переизбытка серотонина в крови, однако, мне хватило одного-единственного взгляда на прикроватный столик, чтобы вытянуться, как сурикат, и крадучись подобраться к ведёрку с шампанским.
Я не верила своим глазам, просто-напросто не верила. Не могли же при заселении гостей угощать шампанским, стоимостью в три прожиточных минимума в Российской Федерации? Или могли? Несомненно, я понимала, что это не предел возможностей владелицы «Золотого тельца» и его постояльцев, только меня наличие бутылки французского шампанского перенесло от радужного состояния к щенячьему восторгу. Трусливая мыслишка, что, возможно, перед отъездом попросят оплатить лакомство, не остановила. Попросят – оплачу. На шампанское я точно зарабатываю!
Я взяла бутылку в руки, с благоговением покрутила её, убеждаясь, что это не сон, не галлюцинации, как Фиджи за окном. Уверена, что в тот миг сделалась похожа на крысу Рокки из мультсериала «Чип и Дейл спешат на помощь» при виде сыра.
Единственная проблема, которая стояла передо мной в этот момент, было открыть шампанское. Докой, несмотря на приложенные усилия в деле откупоривания бутылок, к двадцати пяти годам я не стала. Вероятность шмальнуть пробкой в зеркало, хрустальные светильники, плазму на стеклянной тумбе, ещё что-нибудь дорогостоящее, была высока. Оглянувшись, я пришла к единственному, показавшемуся мне верным решению – выйти на лоджию и на открытом пространстве побороться с пробкой.
На
Я поставила бутылку на пол, нагнулась, выпятив пятую точку, начала освобождать горлышко от фольги, но не успела добраться до мюзле, как рядом услышала отчётливый стук. От неожиданности я подскочила, едва не выронив шампанское. В панике обернулась и уставилась через боковое стекло лоджии на Голованова собственной наглой персоной.
Ничего себе «комфорт, приватность и уединение», обещанные рекламным буклетом при входе в «Золотой телец»! Я стояла задом к Голованову, примеряясь к бутылке шампанского, как мартышка к очкам, а он, выходит, всё это время мои пляски наблюдал.
– Чего? – фыркнула я, одной рукой вцепилась в бутылку, второй одёрнула юбку, колышущуюся на теплом бризе.
Глеб пробежал наглым, раздевающим взглядом по мне от макушки до кончиков ног и обратно. Скользнул самым кончиком языка по нижней губе, – ни дать ни взять актёр эротического жанра, – а после показал жестами, что сейчас придёт ко мне в номер.
Нужно было проигнорировать жест Голованова, самого его тоже, однако я отправилась к двери, распахнула её в тот момент, когда он собирался стучать. Почти врезалась в него! Отскочила от неожиданности, машинально ещё раз одёрнула подол, отошла на два шага вглубь номера и повторила свой вопрос:
– Чего?
– Давай помогу шампанское открыть, – снисходительно заявил Глеб.
– Без сопливых справлюсь!
– Я видел, да. – Он поднял большой палец в одобряющем жесте, вернее, у Голованова жест точно имел издевательский аспект. – Пить тоже без сопливых собираешься? – продолжил он в том же духе.
– Собираюсь!
– Женский алкоголизм неизлечим, желание пить в одиночестве – первый признак алкоголизма, Цыпа.
– Да что ты?! – не сдержалась я.
Знал бы он, сколько я выпила на первом курсе, пытаясь забыть любовь всей моей жизни, которая не забылась и забываться не собиралась, напротив, стояла рядом, вальяжно засунув руки в карманы светлых брюк, выпростав лишь большие пальцы, всем своим видом показывая, что явилась навсегда.
– Не переживай, я помогу тебе. – Глеб покровительственно положил мне руку на плечо, потом бесцеремонно опустил ниже поясницы, нагло пересекая границы приличия. – Это мой долг, как гражданина и врача.
– Вот спасибо, мил человек! – Я изобразила картинный земной поклон, от души взмахнув рукой и распущенными волосами. Выпрямившись, упёрлась взглядом в глаза Глеба – всегда невозмутимо наглые, – но всё равно успела отметить, как нервно дёрнулся кадык.
Глеб ходил по номеру, будто бывал здесь не одну сотню раз, а ведь, скорей всего, так и было. Пока я страдала от любви в Иркутске, глотая горькие слёзы, он здесь развлекался с белобрысыми долговязыми девицами!
Голованов деловито достал фужеры, взял в руки бутыль, которая заметно уменьшилась в размерах в его ладонях, ловким движением открыл шампанское, наполнил один фужер до краёв, а во второй плеснув лишь на самое дно.