Не магией единой
Шрифт:
Тут из леса выскочил Ник с охапкой хвороста, и я не успела выключить свой хрустальный шар. Мама тоже не успела. Ник бесцеремонно заглянул в шар и издевательским тоном произнёс:
— Здравствуйте, леди министр! Не беспокойтесь за свою прелестную дочь. Ей ничего не грозит, с моей стороны — уж точно. Если хотите пошарить по моим вещам — пожалуйста, я не против. Там нет ничего секретного. Лишь бы ничего не пропало.
— Кто ты такой? — мама не ответила на приветствие, а холодом её голоса можно было заморозить небольшой пруд.
— Меня зовут Николас, я буду учиться в той же школе, что
— Так ты что, из благородной семьи? Из какой?
— Нет, я сын купца, а сам — охранник. Или стражник, это одно и то же.
— Ты лжёшь! В эту школу берут только благородных! К тому же, тебе от роду лет семнадцать, не меньше! Только попробуй сделать ей что-то плохое!
— Мне восемнадцать, и я — не благородный, но меня уже приняли в эту школу. Да, невероятно, но факт.
— Не факт, а твоя ложь!
— Вы чувствуете, что мои слова лживы?
— Через шар это чувствуется не всегда.
— Леди министр, вам ничего не стоит связаться со школьным главным магистром, и узнать, ждут ли они сегодня меня, ученика по имени Николас, простого парня из купеческой семьи. Ладно, не буду мешать. Только вы, леди Алиса, не забудьте, что нужно приготовить завтрак и обшарить мои сумки. А я принесу ещё дров, и всё-таки попытаюсь найти какой-нибудь родник или ручеёк.
Ник ушёл, беззаботно насвистывая всё ту же песенку, а мама, не разрывая связи со мной, вызвала магистра. Я его не видела, но их разговор слышала отлично. Магистр подтвердил, что некий купеческий сын по имени Николас, восемнадцати лет от роду, сегодня зачислен в школяры «Королевской крови».
— Но он же не благородный! — возмутилась мама.
— Устав школы не требует от школяров благородного происхождения, — уклонился он от прямого ответа.
— Раньше же не брали чернь!
— Не брали. Но сейчас у нас просто нет выбора. Из-за этого проклятого убийства мы летим в финансовую пропасть. Оно не раскрыто, значит, убийца до сих пор здесь. За последние дни со мной связывались многие из тех, кто собирался отправить сюда своих детей, и все как один заявили, что до тех пор, пока не выяснится, кто убийца, и они, и их дети будут держаться от моей школы как можно дальше. Нет школяров — нет и платы за обучение. Так что я не могу отказаться ни от кого, кто готов платить. Иначе — банкротство. Я много должен банку, этим проклятым ростовщикам! Кстати, этот простолюдин переводил деньги через тот самый банк, который дал мне ссуду, и если я от них откажусь, кредиторы меня не поймут.
— Ты врёшь, что никто не хочет отправлять своих детей в твою школу! Я же отправила к тебе дочь!
— Спасибо за это, леди министр, но я буду испытывать намного большую благодарность, когда ваши сыщики найдут убийцу.
Я видела, насколько маме неприятен этот упрёк. К тому же магистр выделил голосом слово «когда», явно высказывая сомнение, что это вообще произойдёт.
— Сыщики всегда раскрывали убийства. Раскроют и это, — мама говорила уверенно, но я чувствовала, что её уверенность наигранная.
— Да будет так, — тяжко вздохнул магистр. — И, желательно, поскорее.
— Но вы хоть что-то знаете об этом Николасе? — мама с удовольствием сменила тему разговора.
— Я же вам сказал, леди министр: он — купеческий сын
— А ещё? Кто его отец?
— Этого он сообщить не пожелал.
— И ты берёшь на обучение тупого простолюдина неизвестного происхождения, который в восемнадцать лет от роду ещё не окончил школу?
— Он не тупой. Среди купцов тупых нет, они быстро разоряются. Боюсь, разорение грозит и мне, если ваши сыщики не смогут раскрыть убийство, впервые в истории королевства.
— Этот Николас — даже не купец. Он — стражник.
— Он заплатил за обучение, и для меня этого достаточно. А если он туп, это даже хорошо. Значит, ему понадобятся дополнительные занятия, а они оплачиваются отдельно.
Мама пообещала до вечера выяснить и рассказать мне, кто такие Ник и его отец, и выключила свой шар. Такой злой я её давно не видела. Даже после разговора с посланниками Иного мира она не так сердилась. Мне даже показалось, что она готова послать десяток стражников схватить Ника, и допросить его как следует, хотя это и не по закону.
Остановить маму я не могла, так что занялась своими делами — обыскала его сумки. Без той еды, что он вынул, они остались полупустыми. Ничего особенного там не нашлось — одежда, несколько кинжалов в ножнах, бритва, котелок, ещё один маленький топорик, учебники по физике и алхимии, мыло, полотенца, и остальное в том же духе.
Заинтересовали меня только два странных кувшина, по одному в каждой сумке. Открывать их сразу я не стала, мало ли что там может быть, джинн или ещё какой-нибудь демон, решила сперва пощупать магически. Почувствовала металл, стекло, какую-то жидкость, и никаких демонических следов. Вот только долго не могла понять, что там такое странное, ни на что не похожее, между металлом и стеклом. А когда, наконец, поняла, так и застыла в ужасе, намертво сжав в руках этот проклятый кувшин.
Древние мудрецы предупреждали людей: «Даже Природа боится Пустоты». Именно Ничто, Абсолютная Пустота затаилась в стенках кувшина, отделённая от мира с одной стороны металлом, а с другой — только хрупким стеклом, и наверняка была готова при первой возможности вырваться оттуда и поглотить всё вокруг. Я не знала, что делать. Так и сидела на корточках, боясь выпустить из рук этот кошмар. От неудобной позы ноги начали затекать, и я понимала, что долго так не продержусь.
Ник вернулся раньше, чем я рухнула на землю или уронила страшный кувшин. Бросил охапку хвороста рядом с той, что принёс раньше, и вместо того, чтобы помочь, начал раздражённо высказывать упрёки.
— Алиса, ты даже яйца не почистила! Вообще ничего не сделала! Мы с тобой когда-нибудь позавтракаем? Если да, хотелось бы, чтоб это произошло сегодня. Я, правда, тоже хорош, воду так и не нашёл. Ладно, обойдёмся как-нибудь без неё. Слушай, у тебя такое лицо, как будто ты только что повидала дракона. Что случилось?
— Кувшин, — только и смогла выдавить из себя я.
— Какой кувшин? Ты о чём? А, об этом? С ним что-то не так?
— Пустота.
— Всё выпила? Ну, и на здоровье. Обойдусь как-нибудь, — он вырвал кувшин из моих ослабевших пальцев и взболтнул его. — Погоди, он не пустой, а наоборот, полный. Ты что-то путаешь.