Не матом единым
Шрифт:
В магазинах моментально раскупаются матрешки, балалайки, пользуется повышенным спросом русский фарфор. Иностранцы предпочитают пить чай только из русских самоваров, варят борщи, не мыслят ужина без отварной картошки с селедочкой и на брудершафт пьют только "Столичную" и "Русскую" водку.
Все зарубежные бомжи мечтают стать бомжами московскими, которым выплачивается пособие по бомжеванию в золотых русских рублях, бесплатно выдаются контрамарки и веники для посещения русской бани, после чего все они направляются на поселение в пятизведночные
Казино Лас-Вегаса и Монте-Карло давно закрыты за неимением посетителей. Однорукие бандиты-автоматы пошли на металлолом, стрелки рулеток заржавели. Зато весь мир играет на бильярде в русскую пирамиду, режется в лапту и городки и проводит досуг за игрой в подкидного дурака.
Весь космос забит русскими космическими кораблями, станциями, спутниками, с которыми запросто может связаться через русстернет по компьютерной связи любой желающий.
Русские живут дольше и лучше всех. Новорожденным прямо с пеленок открывают счета в банках. За здоровьем стариков следят персональные компьютеры.
Люди всех национальностей мечтают стать русскими. Американцы, французы, итальянцы эмигрируют в Россию. Около здания МИДа на Смоленской площади в Москве - столпотворение. Разноязычный гомон, драки. Русские милиционеры очень вежливо советуют иностранцам - неграм, японцам, индусам не волноваться, потому как паспортов с российским гражданством хватит на всех. Но иностранцы чуть ли не по головам лезут к заветным окошечкам и матерятся, матерятся, матерятся...
Тут я и проснулся.
1997 г.
ЭКЗАМЕН ПО РУССКОЙ ЛЕКСИКЕ
В предрассветный час всю комнату в общежитии разбудил скрип напильника. То вернулся Тякучев и после любвеобильной ночи с очередной пассией делал на своей тумбочке новую засечку. Кого-то трахнул. Когда засечка заняла свое место в длинном ряду с другими засечками, которые окаймляли всю крышку тумбочки, он набрал в рот воздуха и резко сдунул опилки. Потер пропил пальцем, почесал в голове и улегся в свою койку. Уснул сразу, не придаваясь никаким любовным воспоминаниям. Обычное дело. Обычная засечка. Хотя не совсем обычная. Дело в том, что за обладание блондинкой Тякучев пропиливал глубокую ямку. Если переспал с брюнеткой ямка прорезалась поменьше. С шатенкой - совсем маленькая. Поэтому крышка тумбочки была похожа на огромную засохшую астру. В основном преобладали брюнетки.
Утром, когда шла уже первая пара, по этажу бегал разгневанный декан больше половины будущих преподавателей русского языка и литературы не возжелали удостоить своим присутствием лекцию по русской лексикологии. Декан в ярости срывал одеяла сопящих и рычал на весь коридор.
– Я вам устрою райскую жизнь. Я вам покажу екэлэмэнэ! Я сам буду принимать у вас лексику и фразеологию! Я вам...
Он всем своим тучным весом навалился на дверь комнаты, где спал Тякучев со товарищами, и защелка легко слетела с шурупов. Правда, студенты уже соскочили с кроватей, натягивали штаны и майки.
– Я вам, екэлэмэнэ, - орал на четвертокурсников декан и вдруг увидел спящего под одеялом человека, - А это что за мешок?
– ткнул он толстым пальцем на тякучевскую кровать.
– Тякучев болеет, - сказал кто-то очень робко.
– Тякучев? Болеет?
– глаза декана стали похожи на чайные блюдца, Хотелось бы знать, чем же он болеет?
Декан сделал два шага к кровати и сорвал одеяло с тела Тякучева.
Тякучев спал нагишом.
– Подъем!
– голосом пьяного прапорщика чуть ли не в самое ухо Тякучева заорал декан.
В ту же секунду Тякучев в чем мать родила навытяжку стоял перед деканом - сработала старая армейская привычка.
– С похмелья?
– не дав прийти в себя ещё непроснувшемуся Тякучеву, спросил декан.
– Так то...
– хотел сказать Тякучев, но тут же опомнился, - Никак нет, Илья Яковлевич!
– Спите екэлэмэнэ, - стал ходить вокруг голого Тякучева декан, - А лексикологию за вас Пушкин будет сдавать? И что у вас в комнате за безобразие! Бутылки всюду, баб голых на стены понавесили, запах, словно в свинарнике...
Тут его взгляд упал на тумбочку в засечках.
– Чья тумбочка?
– тут же спросил он.
– Моя, - ответил голый Тякучев, прекрывая ладонями свой детородный орган.
– А почему она выглядит, как стиральная доска?
– Была такая...
– Врешь, екэлэмэнэ! Это ты из неё гармошку сделал! Зачем ты это сделал?
Отрицать свое умение в выпиливании было бесполезно и Тякучев решил схитрить:
– Это я, Илья Яковлевич, отмечаю сданные экзамены и зачеты.
– Не понял!? Ну-ка объясни, каким это образом тумбочка стала зачетной книжкой?
– и декан провел пальцем по засечкам.
– Глубокие - экзамен сдан на отлично. Средние - хорошо. Маленькие засечки - провал или пересдача...
– врал Тякучев
Декан поковырял свежую засечку:
– Не верится, Тякучев, чтоб у тебя столько отличных отметок было. Вот эта свежая - за что?
– По зарубежной литературе.
– Я ведь проверю!
– Ради Бога, Илья Яковлевич.
Декан наморщил лоб, не зная, что бы ещё сказать Тякучеву и остальным жителям комнаты. Развернулся и пошел вон, лишь около двери пробурчав: "Надо же, всю тумбочку испохабил, екэлэмэнэ!"
– Экзаменов много, Илья Яковлевич. Вон шестьдесят уже сдали. И это за три с половиной года! А сколько ещё сдавать!
Декан резко остановился и бросил:
– Ты бы Тякучев, между нами мальчиками говоря, лучше бы на хрену у себя эти засечки ставил, чем казенную мебель портить! Понял?
– Понял, - вздохнул Тякучев, показывая всем своим видом, что прочувстствовл момент.
– По-о-о-нял, - передразнил его декан, - Не нижней головкой нужно думать, а верхней! Чтобы через десять минут были все в аудитории.