Не мешайте девушке упасть
Шрифт:
Она вздыхает, от чего ее блузка сильно натягивается. Я пользуюсь случаем, чтобы рассмотреть ее груди, и как по волшебству мои мысли принимают другое направление.
– Может, уйдем, Жизель?
– Как хотите...
Мы выходим на улицу Аркад. Становится все чернее и холоднее, на что зимняя ночь имеет полное право. Мы идем под ручку, следуя за белыми облаками нашего дыхания.
– Куда вы меня ведете?
– Вам не кажется, что нам будет гораздо лучше в каком-нибудь уютном уголке? – Я рискую на полную катушку: – Мы могли бы пойти к одному моему приятелю, который держит поблизости гостиницу,
– Какой ужас! – вскрикивает она. – Полиция постоянно устраивает там облавы... Нет, лучше пойдем ко мне. У меня очень милая квартира. – Она смеется и добавляет: – У меня тепло и есть что выпить...
Я беру ее за запястье и заявляю, что она может вести меня куда угодно.
Ее квартирушка находится на улице Лаборд. Как и сказала Жизель – это просто игрушка. Представьте себе прямоугольник с обтнутыми кретоном стенами, с современной мебелью из светлого дерева, с книгами и безупречно белым, как невинность девочки, радиоприемником. Электронагреватель распространяет приятное тепло.
Жизель берет у меня пальто и указывает на диван. Я устраиваюсь так, словно должен дождаться на нем окончания военных действий. Включаю радио. В комнату входит медленная музыка. Я довольно улыбаюсь.
– Коньяк или шампанское?
– Ваши губы!
Возможно, это не шедевр оригинальности, но моей медсестричке доставляет удовольствие. Она садится на диван рядом со мной.
Если позволите, здесь я задерну штору. Во-первых, потому что то, что будет происходить после этого момента, вас не касается; во-вторых, потому что если бы я все же рассказал вам о наших подвигах, вы бы отложили эту книгу и пошли спросить свою жену, не хочет ли она сыграть партийку в ты-меня-хочешь-ты-меня-имеешь. Единственное, что я могу, вам сообщить, не нарушая приличествующей джентльмену сдержанности: у моей маленькой Жизель на высоте не только глазки и сисечки. О-ля-ля, дамы! Если бы вы видели ее попку, то лет шесть просили бы милостыню, лишь бы получить такую же. От нее просто глаз не отвести.
Как медсестра она неплоха, но как любовница – просто фейерверк. Я нисколько не жалею, что воспользовался ее услугами как в том, так и в другом плане.
Когда я заливаю в желудок стаканчик коньячку – уже одиннадцатый час вечера. Радио продолжает играть, но на него никто не обращает внимания. На этом звуковом фоне можно говорить проникновенные вещи, не боясь пауз. Но музыка заканчивается/и диктор сообщает, что пришло время сводки новостей.
– Закрой ему пасть! – просит Жизель. – Ненавижу новости, которые читают по этому поганому радио.
Я тяну руку, чтобы выполнить ее просьбу, и – увы! – делаю неловкое движение и опрокидываю на свои брюки стакан вина
– Безрукий!
– Ничего страшного, – говорит моя цыпочка. – Я смою это холодной водой.
Жизель идет на кухню и возвращается с мокрым полотенцем. Пока она возится на столе с моими штанами, диктор заливается соловьем. Он рассказывает, что люфтваффе посбивало все английские самолеты, а америкашек вышвырнули из Северной Африки за меньшее время, чем нужно, чтобы сварить яйцо всмятку. Все это обычная брехня, которую слышишь и читаешь каждый день. На нее никто не обращает внимания. Но вот, выложив набор туфты, парень делает небольшую
«Последние новости, – объявляет он. – Нам только что сообщили, что полицейский патруль обнаружил на улице Жубер труп знаменитого комиссара Сан-Антонио. Офицер полиции был буквально изрешечен пулями, две из которых попали ему прямо в сердце. Имеются предположения, что это месть. Напоминаем, что Сан-Антонио прославился до войны своими исключительными способностями в деле сыска».
Не знаю, бывало ли с вами такое, но могу заверить, что посмертные похвалы по вашему адресу вызывают странные чувства, особенно когда вы находитесь в обществе киски, которой только что доказали, что очень даже живы.
Жизель смотрит на меня глазами, какие были, наверное, у Гамлета, когда он пялился на привидение своего папаши.
– Тони! – кричит она. – Тони, дорогой, что это значит?
Я встаю.
– У тебя есть телефон?
Она ведет меня к стоящему в спальне аппарату. Я быстро набираю свой домашний номер, чтобы успокоить Фелиси на случай, если она слушала радио Сделав это, я хватаю пальто.
– Ты куда? – спрашивает Жизель.
– Посмотреть на «свой» труп.
– Ой, возьми меня с собой!
Я стою в нерешительности, поскольку не очень люблю таскать за собой красоток, когда бросаюсь в дело, где идет свинцовый дождь. Но за короткое время бедная девочка стала свидетельницей стольких странных вещей, что если я откажу ей в этом удовольствии, завтра консьержка найдет ее умершей от любопытства
– Одевайся.
Она не заставляет повторять дважды. Обычно женщины тратят на одевание от двух часов до трех месяцев, но эта управляется с такой быстротой, что мне кажется, будто я смотрю мультфильм. Десять минут спустя мы уже бежим в комиссариат на улице Тебу. По причине позднего времени комиссар отсутствует, но есть его заместитель Вилан, которого я прекрасно знаю. Увидев меня, он выкатывает шары и становится зеленым, как лужайка весной. Я вижу, как дрожат на столе его руки.
– Привет, Вилан. Вам что, нездоровится? – спрашиваю я, смеясь.
– Но это... не может быть! – задыхается он.
– Нет ничего невозможного. Я пришел опознать свой труп.
Вилан никак не придет в себя
– Это самое удивительное сходство, с которым я когда-либо сталкивался, – бормочет он наконец. – Я сам проводил первый осмотр на улице Жубер Не очень красивое зрелище. Я думал, это вы... Я был так в этом уверен, что передал сведения прессе.
Я предлагаю Жизель стул, а сам сажусь на угол стола.
– Придите в себя, старина. Вы же видите, что я в полном здравии, как говорит академик из «Зеленого фрака». Вы слышали о «несчастном случае», произошедшем со мной два месяца назад?
Вилан утвердительно кивает.
– Конечно. Потому-то я и не сомневался, опознавая вас. Прецедент уже был.
– Согласен, вы столкнулись с темным случаем, но для меня он светлеет, как северное утро. У меня был двойник. Одного из нас кто-то хотел убить. Один раз он ошибся. Вопрос только в том, когда именно: тогда, когда стрелял в меня или в тот момент, когда саданул в похожего на меня парня? Я склонен думать, что убийца обмишурился, паля именно в меня. А теперь, будьте любезны, расскажите мне, как все было.