Не место для людей
Шрифт:
– Но говори дело, Фалар Благонравный. – Виктор дико устал, но, несмотря на это, мысль о том, что на Тэль сейчас ничего нет, кроме колдовского тумана, не теряла привлекательности.
– Да, да, Владыка… – и гном, совершенно растерявшись, утёр пот собственной бородой. – Владыка. Не столь давно на вверенную моему попечению станцию вступил юный Дракон.
Виктор и Тэль переглянулись.
– Да-да, юный Дракон, твой наследник и продолжатель рода, Владыка. Мы не видели его прежде, однако он знает пути и речи моего народа. Он говорил достойно и поступки его не расходились со словами.
– И? – резко бросила Тэль.
– И
– Но в своё время многие из вас присоединились к мятежу против власти Драконов, – сухо напомнила Тэль.
– Верно, – сокрушённо вздохнул Фалар. – Ибо гномы помнили, как полтысячи лет назад тогдашний Дракон сжёг нашу древнюю столицу.
– Это был совсем иной Дракон! – глаза Тэль сверкнули. Туманный плащ опасно заколыхался.
– Да, прекрасная госпожа, да. Это был совсем иной Дракон. Но даже тогда, за пять столетий до наших дней, мои прапрадед, прадед и дед не повернули оружия против Владыки. Обида наша была велика, не скрою. Но и Владыка прогневался на мой народ не просто так.
– И потому…
– И потому, Владыка, я здесь. С правдивым рассказом о том, что приключилось, едва юный Дракон покинул мою станцию. Она, как известно, невелика. Но Путь не знает различий меж малым и большим, он везде и всюду одинаков. И самые оживлённые вокзалы, и самые глухие полустанки – всюду гномы знают, куда и откуда движутся составы, чтобы, случись что, подать помощь. Путь един, он как река – запруди в одном месте, и нарушится течение повсюду…
– Прости меня, Фалар Благонравный. Я знаю, ты спешил, ты устал; но прошу тебя, ближе к делу!
– Да, госпожа. Так вот, наблюдая за ходом поездов, я заметил, что ещё до появления у нас юного Дракона с самых дальних концов мира, а особенно – с Крайнего Востока, сюда, в центр, пошли эшелоны.
Эшелон – волшебное слово. Виктор зажмурился. Не может быть…
– Пошли эшелоны с теми, кто хочет сражаться, повелитель.
Всеволод лёг на насыпь, приложил ухо к рельсу. Вслушался. Сказал с удовлетворением:
– Идёт. Большой паровоз, «Сила Глубин», паровой котёл с наддувом. Хорошая машина! Тащит десяток вагонов. Минут через пять тут будет.
Нотти мрачно посмотрела на Севу. Язвительно сказала:
– Всё-то ты знаешь. Во всём-то ты главный.
– А как иначе? – удивился Сева. – Я же старший. И ты давала мне клятву благонравной младшей сестры заботливому старшему брату – ни в чём не перечить, слушаться и подчиняться.
– Не помню такого, – пробормотала Нотти.
Они вышли к Пути несколько минут назад, после шести часов быстрого шага. По пути кое-как поспали, совсем чуть-чуть. Узкая просека стрелой рассекала густой лес, рельсы тянулись по невысокой каменистой насыпи. Всё это время Нотти уговаривала брата воспользоваться её методом перемещения… но Сева был непреклонен. «Видел я, как ты прилетела – голая и босая! Бросить шпагу? Отцовский перстень? А если там уже сражение? В гущу боя – без штанов?»
Нотти подозревала, что последний пункт смущал Севу больше всего, но переспорить не могла. Брат упорно ссылался на древний обычай рода Драконов,
– Ты ничего не помнишь, – пожал Сева плечами. – Ну не беда, память вернётся. Мама всё может вылечить.
Нотти вздохнула и смирилась.
– А если не остановятся?
– Остановлю, – небрежно ответил Сева. – Не добром, так силой. Главное, паровоз при этом не поломать.
– А если опоздаем?
– Отцепим вагоны, магией подтолкнём. К утру будем на месте.
На всё у Севы был готов ответ.
Нотти уже и сама слышала приближающийся поезд. Вибрировали рельсы, нарастал далёкий шум. Сева порылся во внутреннем кармане плаща, достал здоровенный ярко-красный носовой платок. К удивлению Нотти, платок был очень чистым и даже на расстоянии пахнущим цветами. Почему-то от платка не хотелось отрывать глаз.
– Мелкая магия, – пояснил Сева, ловя её взгляд. – Специально для привлечения внимания. Виден издалека, вызывает неудержимое желание рассмотреть получше.
Вдали показался паровоз, изрыгающий клубы чёрного дыма. Приближался он и впрямь очень быстро. Нотти и Сева отступили от насыпи, Сева принялся энергично махать платком. Паровоз издал протяжный гудок, раздался визг тормозных колодок, и поезд начал сбавлять ход.
– Вот, а ты сомневалась, – усмехнулся Сева. – Сейчас сядем и поедем с комфортом…
– Сева… – Нотти взяла брата за руку. – Сева, погоди… смотри… на паровозе…
Он был уже совсем близко – исполинский красавец «Сила Глубин». Дымовую коробку спереди прикрывал сверкающий круглый щит с гномьими рунами «сила», «огонь» и «вода». Перед каждым большим перегоном щит отмывали и начищали, а к концу пути он был заляпан пятнами от насекомых и неудачливых птиц. Но в этот раз щит выглядел необычно. К нему был привязан пузатый человек в ярких одеждах наместника. Кажется, он был ещё жив, хотя опухшее лицо коркой покрывала грязь, а глаза от ветра и мусора заплыли.
– Виральон, наместник Пятого восточного протектората, – пробормотал Сева растерянно.
– Ты его узнал? – в ужасе шепнула Нотти.
– По одежде же видно… Ворюга он, конечно, ещё тот… но зачем же так…
Паровоз с пронзительным неприятным визгом остановился рядом с ними. Из кабины высунулся гном, глаза его неотрывно следили за красным платком.
– Нельзя скорый поезд тормозить! – выкрикнул гном. – Что стряслось?
– Мы заблудились! – ответила Нотти. – Подвезёте?
А сама смотрела на вагоны. Это были хорошие пассажирские вагоны первого класса, выкрашенные в небесно-голубой цвет, с большими окнами, с просторными купе. В таких путешествуют небедные люди. Но сейчас из опущенных окон выглядывали физиономии, обладателей которых никак нельзя было заподозрить в наличии лишних денег. Крестьяне, причём самые что ни на есть бестолковые и ленивые, не имеющие своего хозяйства, а батрачащие на других. Городская голытьба, перебивающаяся на мелкой грязной работе. Какие-то люди с совсем уж разбойничьими мордами. Ох… а это вообще не совсем люди, это же Прирождённые, вроде тех викингов… теперь Нотти чувствовала в них сильное дыхание магии… А ещё – люди хорошо одетые, с острыми взглядами, чёткими движениями, в лёгких доспехах… И было их в каждом вагоне куда больше, чем положено по строгим гномьим правилам.