Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде
Шрифт:
Деревянные терема, словно разновозрастные девки, толпились обочь, белея одинакового цвета бревнами и досками. Частые пожары, превращавшие в пепел большую часть жилищ, многие церкви, не оставляли плотников без дела. Непоколебимо лишь высились каменные церкви Благовещения, созданной еще отцом Симеона по настоянию святителя Петра, и Архангельская, которой предстояло стать усыпальницей великих русских князей. Теперь и создатель, и наставник лежали в них под тяжелыми каменными плитами, мощами своими продолжая охранять покой и благополучие земли
Торг был плотно заставлен телегами, возами, длинными прилавками. Верхом в толчее пробираться было б трудно, если бы не татарское обличье всадника. Бабы и мужики бросали злобные взгляды, шептали вслед приглушенные проклятия, однако спешили вдавиться спинами в мякоть толпы, чтобы не оказаться под копытами. Спешенный же татарин в те времена выглядел бы столь же дико, как и преуспевающий бизнесмен наших дней, сидящий за рулем прогнившей «шестерки»!
Рыбные ряды веяли запахами свежей, соленой, вяленой и копченой рыбы. Ивана Андрей узрел сразу: дядя, исполняя боярский наказ, торговал от зари до темна уже второй день. И здесь все шло по задуманному! Теперь Вельяминов или Кобыла получат весть, что Андрей-Кадан в Москве. Осталось лишь повестить князя о возможном времени встречи.
Конская морда нависла над осетровыми и белужьими бревнами. Купец вскинул глаза, широко улыбнулся и угодливо подхватил балык под хвост:
— А вот рыбка окская, боярин! Вишневым и можжевеловым дымом копченная! Не рыба, а щербет — сама во рту тает! Изволь кус отпробовать?!
Острый нож мигом отпластал тонкий, просвечивающийся на солнце срез жирного душистого мяса, двузубая вилка приняла его на себя. Иван шагнул к Андрею, угодливо поднял угощение, с любовью смотря в дорогие глаза. Всадник принял, отведал и на корявом русском изрек:
— Карош, да! Только деньга нет. Завтра все будет!
Иван пристально глянул в лицо племянника:
— Завтра? Точно будет?
— Завтра, завтра, жди, буду!
Всадник бросил вилку на прилавок, завернул коня и продолжил свой путь.
…Весть о том, что Андрей-Кадан в городе и следующим днем ожидается встреча с баскаком, Симеон Иванович узнал к вечеру. Ему повестил об этом и посланник Саид-хана, и тысяцкий Москвы Василий Протасьевич.
— Прикажешь готовить серебро, княже?
— Готовьте.
— Сколь?
— Тыщу рублев из новогородских. Призови в ночь Андрея Кобылу и Сорокоума, добаять кое-что надобно…
Глава 10
Симеон Гордый принял татар в малой зале. Бояр не было, присутствовал лишь Федор Бяконтов, часто бывавший в Орде и при встречах великого князя с южными соседями исполнявший обязанности толмача.
Симеон пригласил Саид-хана и Андрея присесть на широкие, изукрашенные резьбой скамьи, произнес несколько дежурных фраз о здоровье великого хана, здоровье самого баскака, затем перешел к делу:
— Пошто видеть меня хотел срочно, хан? Вести срочные из Сарая аль здесь какие нелады?
— Это тысячный гвардии
Саид-хан ехидно улыбнулся и откинулся к стене. Андрей поймал испытующий взгляд князя, набрал полные легкие воздуха и начал свой неторопливый рассказ. Федор, не дожидаясь пауз, быстро и уверенно переводил.
Когда гость закончил, Симеон надолго задумался. Его широкая ладонь правой руки охватила подбородок, пальцы блуждали по бороде.
— Ты хочешь, чтобы суд был по ордынским или русским законам? — наконец вопросил он баскака.
— Русь — улус Орды! — напыщенно произнес Саид. — Пострадал ордынец. Неужели не ясно, князь?
— Тогда суди сам! — неожиданно улыбнулся Симеон. — Ты ведь знаешь, я верный слуга великого хана и соглашусь с любым его приговором. Но я не могу выносить его от ИМЕНИ хана!
Саид-хан побагровел. Он невольно попал в ловушку: баскак также не мог выступать судией, он был обязан лишь сообщать о всех винах русичей в Сарай и в случае вызова виновного на суд великого хана обеспечить его прибытие.
— Ты стал скользкий, как змея, — прошипел татарин. — Я напишу великому хану, что ты становишься дерзок!
— Раз уж так, дозволь спросить: кому ты пошлешь грамотку? Я знаю, что великий хан еще не приведен к присяге. Или ты хочешь, чтобы этот пустяк остался безнаказанным? Тогда я тоже должен буду об этом написать. Федор вскоре вновь в Сарай собирается.
Боярин Федор глянул на князя и послушно опустил голову. Симеон вдруг улыбнулся:
— Меня другие князья часто кличут Гордым. За что — не ведаю! Грозным бываю, но какой правитель может быть добрым? Я давно знаю тебя, Саид-хан, ты верно служишь Орде уже много лет. Ты справедлив был всегда, и за это я уважаю тебя. Прими это кольцо в знак моего уважения, и давай закончим дело побыстрей!
Князь снял со среднего пальца большой золотой перстень с алым рубином, передал его Федору. Тот встал и с поклоном вручил хану. Андрей не мог не заметить, с какой радостной жадностью загорелись узкие глаза татарина.
— Спасибо за подарок, князь! И ты знаешь, что я еще ни разу не оболгал тебя. Я согласен, заканчивай сам, в твоем уделе все это произошло!
Саид-хан подобрал под перстень палец и принялся любоваться им с видом человека, сделавшего свое дело. Московский князь обернул лицо к Андрею.
— По нашим законам с обидчика положено имать виру в пользу потерпевшего и князя. Имать ее не с кого, пока, поэтому спрашиваю: тебя удоволит серебро, чтобы все забыть и простить?
— Да, князь!
— Великий князь! — поправил Симеон, подняв вверх указательный палец. — Соблюдай титл, Кадан, он мне дарован ярлыком великого хана!
Краем глаза Андрей заметил, как Саид расплылся в довольной улыбке. Баскаку явно понравилось, что не он один на этой встрече был оконфужен. Андрей покорно опустил голову: