Не могу больше
Шрифт:
*
Он мгновенно окунулся в привычный водоворот рабочего дня, чувствуя себя молодым и сильным.
Мысли о Шерлоке не покидали ни на минуту. Джон звонил ему несколько раз, и это было потрясающе — просто нажать кнопку и услышать живой голос. Голос, который даже пытался ворчать, что его отвлекают от очень важного дела, но который, как бы он ни старался, не мог обмануть Джона: каждого звонка Шерлок ждал с нетерпением.
*
Рабочий день подходил к концу, и волнение всё сильнее холодило пальцы.
Домой идти
Впервые Джону стало немножко страшно.
А дальше-то что?
Он утешал себя тем, что всё наладится, что происходящее с ним неизбежно, что так или иначе им с Мэри придется пройти через это испытание. Испытание Шерлоком и тем, что с ним связано: жизнью, в которой они, как оказалось, были по-настоящему счастливы.
Утешение было слабым и очень напоминало самообман.
*
Мэри была уже дома.
«Я не смогу выдержать ни её потерянного вида, ни виноватых, испуганных глаз».
Но Мэри была такой, как обычно.
Обняла и поцеловала.
Спросила, как прошел его день.
Срочно отправила в душ, потому что ужин почти готов.
Спросила о Шерлоке.
Спросила о миссис Хадсон.
Поцеловала ещё раз, погладив спину и плечи.
За ужином снова расспрашивала о Шерлоке, улыбалась, шутила.
Предложила выпить по бокалу вина.
Сославшись на усталость и на то, что вино вызвало легкую головную боль, рано ушла в постель.
*
Сходя с ума от нетерпения, он схватил телефон.
Шерлок ответил сразу же.
========== Глава 10 Бессонница ==========
— Не спишь?
— Нет, конечно.
— Разобрал свой архив?
— Не до конца. Успею ещё… Почему не ложишься?
— Сейчас лягу. А ты?
— Не спится.
— Как всегда. Ложись. Отдыхай. Ляжешь?
— Приказ доктора? Лягу. Обещаю. Твоя жена уже спит?
— Да.
— А ты сидишь на кухне, закрыв дверь, и шепчешь в трубку.
— Идиотизм.
— Да уж… Всё встанет на свои места, Джон. Вот увидишь.
— Надеюсь. Шерлок, не будь таким умным!
— Это невозможно, Джон. Я умный, и это не лечится.
— Миссис Хадсон спрашивала обо мне?
— Да. Она… переживает.
— …
— Джон?
— Шерлок, так странно… Ты - там, а я — здесь. Очень странно.
— Всё образуется.
— Ты уверен?
— Думаю, да. Ты сам сказал, что это было неизбежно.
— Ненавижу это слово. Тоскливое. Безысходное.
— Иди спать, Джон. Ты всегда очень рано встаёшь.
— Ты это помнишь?
— …
— Шерлок?
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Они не задали друг другу главного вопроса: когда увидимся?
Он жег им губы, рвался из горла, но так и не прозвучал.
*
Шерлок знал, что это будет самым трудным испытанием их дружбы. Ни его имитированная смерть, ни два года страданий и отчаяния, ни боль утраты — именно возвращение
Женитьба Джона едва не свела его с ума. Тогда, в порыве неожиданно и незнакомо захлестнувших его эмоций, он твердо решил уехать, не осложняя жизнь друга своим воскрешением.
Но не сумел. Не получилось.
Очень уж хотелось встретиться, а встретившись, понял, что не уедет, чего бы это ему ни стоило. В конце концов, Джон смог пережить его смерть. Теперь наступил черёд Шерлока Холмса — пережить то, что настолько кардинально изменило их судьбы.
Но как же это было мучительно! Их когда-то общая квартира казалась безводной пустыней, и жажда Шерлока была так велика, что держаться порой не хватало сил.
И если бы ещё Джон вел себя как-то иначе. Но в первый же день Шерлок увидел его тоску. Бейкер-стрит манила Джона, звала, притягивала, как самый мощный магнит. И это только усложняло задачу. Задачу научиться жить по новым правилам.
За эти два года Шерлок привык к одиночеству, привык обходиться без Джона. Так ему, во всяком случае, казалось. Но, вернувшись в Лондон и поселившись в их прежней квартире, он понял, что это всего лишь иллюзия, очень слабое утешение, которое он придумал, и с которым почти смирился.
Одиночество было невыносимым.
Он слышал.
Голос Джона.
Позвякивание посуды на кухне.
Шум льющейся в душе воды.
Слуховые галлюцинации?
Конечно же, нет.
Страстное желание, чтобы было именно так.
Шерлок без устали мерил шагами гостиную, ставшую слишком просторной для одного, то присаживаясь в кресло и задумчиво глядя в пламя камина, то застывая возле окна и глядя на освещенные окна дома напротив. В каждом из этих окон протекала жизнь с её трудностями и заботами, радостями и печалями, весельем и грустью. Шерлоку казалось, что пульсация жизни заставляет солнечно-желтые стекла вибрировать и дрожать. И лишь окна его гостиной были безжизненно-темны. А когда-то…
Шерлок вернулся к камину и снова тяжело опустился в кресло. Он и раньше понимал, что необходимо набраться терпения, чтобы выдержать всё, знал, что именно эти первые дни на Бейкер-стрит будут особенно трудны для него. Но он даже не предполагал, настолько они будут трудны для Джона.
С первой минуты он был готов взять всю тяжесть привыкания и осмысления на свои плечи, оставив Джону только радость встречи. В конце концов, это был его изначальный выбор, и он всегда был уверен, что справится. Но просчитался. Его прагматичный ум не мог предвидеть подобных сложностей. Тяжесть, поделённая на двоих, оказалась почти непомерной. К этому Шерлок не был готов.
Воспоминания кружились в его утомленной бессонницей голове дьявольским хороводом, и каждое било прямиком в сердце. Привычная до мелочей квартира с её запахами, шорохами и звуками стала для Шерлока камерой пыток.