Не могу больше
Шрифт:
Мэгги принесла черный кофе, сэндвичи и внушительного вида яичницу, своими гигантскими размерами напоминающую ту, что уже доедал её Джордж. Джон усмехнулся, но Шерлок невозмутимо приступил к завтраку.
— Мы сегодня уедем, — сказал он чуть позже, и констебль облегченно вздохнул. — Конечно же, я не собирался ворошить прошлое. Думаю, Стенли Гроу в полной мере наказан за свою… неловкость. Я склонен верить в то, что он не планировал избавиться от жены. — Констебль утвердительно закивал головой. — А вы… Решайте сами, как с ним поступить. Непреднамеренное убийство, конечно, карается законом, но…
—
Шерлок пожал плечами — дело ваше.
— Спасибо. — Констебль удовлетворенно откинулся на спинку стула и вытер губы салфеткой. — Я рад, что не ошибся в вас, мистер Холмс.
*
Гроу выглядел утомленным и сломленным.
На стоящих рядом и слегка касающихся плечами Джона и Шерлока он взглянул пытливо, с нескрываемым любопытством, будто силился разгадать очень занимавшую его загадку.
— Вы все-таки решили арестовать меня, детектив? — оживленно поинтересовался заключенный.
— Перестаньте валять дурака, Стенли, — раздраженно отозвался Шерлок. — Мы пришли попрощаться. Идите домой. Не думаю, что констебль Смолл возобновит расследование дела двухлетней давности. И уж тем более этого не сделаю я.
— Но я же напал на вас, мистер Холмс.
— Вы? На нас? Когда? — Шерлок недоуменно пожал плечами. — Не понимаю, о чем вы. Кроме того, Гроу, я искренне вам благодарен.
Джон и Стенли с одинаковым интересом посмотрели в его сторону.
— Благодарны? Мне? Но за что?
— Не важно. — Шерлок подошел ближе к решетке.
Прислонившись к гладко выкрашенной стене, Гроу закрыл глаза.
— Жизнь не остановилась, Стенли, — тихо добавил Шерлок.
— Она остановилась, мистер Холмс. — Мужчина почему-то взглянул на Джона и горестно усмехнулся. — Вы же меня понимаете, доктор?
Джон молча развернулся и вышел, не попрощавшись.
Он дождался Шерлока в кабинете констебля, выслушивая бесконечный поток благодарностей и заверений. Необычайная, полная противоречий и сомнений поездка, оставившая в душе Джона щемящий осадок вопроса, ответ на который он вряд ли когда-нибудь получит, подходила к концу.
За ночь изрядно подморозило, и не успевшей прогреться салон машины был неприветливо холоден.
— Ну что, Джон… Домой?
Шерлок развернулся к нему всем корпусом и посмотрел в лицо долгим, пристальным взглядом, словно старясь сохранить в памяти каждую его черточку.
Джон отвернулся к окну, не в силах выдержать этот взгляд, пронзавший его насквозь, проникающий прямо в сердце и оставляющий на нем очередную глубокую рану.
— Домой.
Это ты, черт возьми, едешь домой! Ты, Шерлок.
А я… А вот куда еду я?
========== Глава 21 Дома ==========
За всю дорогу они произнесли не более пары десятков ничего не значащих фраз. Шерлок казался подавленным, утомленным, и большую часть пути дремал, привалившись сначала к подголовнику автомобиля, потом — к спинке сиденья вагона. Его мучила пульсирующая боль в затылке, и хотя он ни разу на неё не пожаловался, Джон с беспокойством замечал и невольные гримасы,
Стук колес убаюкивал, но Джон ни на минуту не сомкнул глаз. Возвращение в Лондон было тягостным, как никогда.
Чем дальше оставался Дорсет, тем тяжелее становилось на сердце. Тоска была такая, что временами мучила Джон физически: покалыванием в груди, частым сердцебиением и сопутствующим ему легким удушьем.
«Только этого не хватало, — досадовал он. — В конце концов, не на казнь еду. Домой».
И его оглушала новая вспышка тоски. Теперь он знал совершенно точно, где его настоящий дом. Как и то, что другого уже не будет. Надо было уехать, чтобы это понять. Ах, Шерлок…
Он посмотрел на отрешенное, почти бескровное лицо: глаза крепко зажмурены, но ресницы подрагивают, и дыхание вырывается рвано, будто Шерлок старается удержать мучительный стон.
— Тебе больно?
— Терпимо. У тебя есть обезболивающее?
— Черт! — Джон потрясенно застыл. Он совсем уже ошалел от этой странной поездки?! — Господи, Шерлок… Конечно.
Нервно порывшись в дорожной сумке, он извлек небольшой несессер, где в отдельном кармашке всегда держал жаропонижающее и анальгетики — давняя привычка военного доктора.
Проглотив таблетку, Шерлок снова откинулся на спинку сидения, и, отдавшись четкому ритму качки, на этот раз по-настоящему крепко заснул.
Джон, не отрываясь, смотрел на его лицо — впервые за этот суматошный, полный терзаний, недомолвок и откровений период у него была возможность вглядеться в знакомые и дорогие черты. Он заметил и тщательно изучил каждую морщинку, каждую тень, каждый изгиб, и всё вызывало боль: молодой и вместе с тем постаревший; окруженный заботой, любимый, но такой одинокий.
С внезапно нахлынувшей горечью Джон вынужден был признать, что и сам он не менее одинок.
Смотреть на спящего друга было удовольствием и пыткой одновременно. Воспоминания одолевали, настойчиво рисуя самые привлекательные, самые яркие картины совместной жизни, полной головокружительных авантюр. Ничего ужаснее и ничего прекраснее, чем соседство Шерлока Холмса нельзя даже вообразить. Одна только голова чего стоит. Господи Иисусе, и как только он тогда не прибил наглеца! И этот его апломб, эти игры в независимость! А сам… Плакал в его объятиях, как потерянный, никому не нужный ребенок. Боже мой, как же он там один… без присмотра, без сваренного им, Джоном, утреннего кофе? Вернулся такой возмужавший, а сейчас… Прозрачный. Слава Богу, напополам не хрустнул, скатываясь по этой чертовой лестнице! Страшно представить, что было бы с ним, сорвись он в Вэлли в одиночку, без сопровождения своего верного оруженосца.
Шерлок проснулся неожиданно и сразу же распахнул глаза. На минуту они столкнулись взглядами, и Джону стало очень неловко за свое бесцеремонное, назойливое «подсматривание». Он смущенно отвернулся к окну, наблюдая за убегающими полотнами простертых по обе стороны от дороги полей.
— Снег, — тихо произнес он. — Неужели нас ожидает белое Рождество?
Шерлок возился на сидении, устраиваясь поудобнее, и едва слышно ворчал, явно испытывая дискомфорт — собственные нелепые «увечья» его раздражали.