Не молчи

Павлова Александра Юрьевна

И в этой фразе оба видели двойное дно.

– Конечно. Кто их не любит. И не важно, что они не мои. Это дети, и они просто достойны любви, внимания и заботы.

Костя говорил это не для того, чтобы вызвать в Оксане чувство доверия. Он действительно так думал и так жил. Но она просто должна это понять и заметить. Это не показуха, но без этого она не заметит того, что важно, для нее в первую очередь. Возможно, увидев его среди детей, заметив его отношение к ним, его искренность, она посчитает возможным рассказать

ему о своей дочери. Возможно, это толкнет ее к тому, о чем она не задумывалась. Костя очень надеялся на это. Он хотел дать ей понять, что она может не бояться его отказа от нее, когда он "узнает" о дочери.

Они прошли к директору Дома, который встретила их с радостью и улыбкой. Костя представил обеих женщин друг другу и, предупредив о том, где будет, отправился устанавливать оборудование. Так же он привез с собой несколько ярких костюмов и платьев для малышей, который оставлял приюту в подарок каждый раз. Директриса провела для Оксаны экскурсию, а потом девушка отправилась за Костей, чтобы помочь ему и познакомиться с детьми.

Для фотосъемки выделили большую игровую. Воспитатели приводили детей маленьким группками. Оксана помогла им наряжаться, знакомилась с ними и общалась. В этом приюте были детки от года до десяти лет. И их было так много, что сердце разрывалось от того, что они все одиноки, что не нужны своим родителям. Для Оксаны было выше ее понимание, как можно оставить своего малыша в таком месте. Почти все дети были здоровы, умны и красивы. Так что же заставляет людей бросать их или вести образ жизни, при котором само государство забирает у них детей? Как можно не стараться и не быть сильным ради своего ребенка?

Об этом было трудно думать, и молодая женщина предпочла сосредоточиться на позитивных моментах. Все ее внимание было сконцентрировано исключительно на детях, она даже забыла с кем приехала сюда. Но Костя не был обижен, ему нравилось наблюдать за Оксаной со стороны, нравилось смотреть, как она играет и веселится с малышами, как одевает их, что-то серьезно объясняя или задорно улыбаясь. Это была ее стихия, и ей это нравилось. Она была хорошей матерью, вне всякого сомнения.

Когда наступило время обеда, Костю и Оксану пригласили в общую столовую. Там молодые люди уже вдвоем помогли воспитателям покормить детей и вытереть изгвазданные мордашки.

– Я совсем о тебе забыла, - чуть виновато глядя на Костю, произнесла Оксана, нянча на руках круглолицего карапуза.

– Глупости. Я для этого тебя сюда и привез - помогать. Тебе нравится здесь?

– Очень. Они все такие...
– Оксана даже словами не могла выразить, что хотела бы сказать.

– Я понимаю, - улыбнулся Костя, мягко целуя ее в щеку.
– Они чудесные, замечательные. Многое можно сказать о них.

– Да, многое. Например, одинокие, - с ноткой грусти глядя на гомонящую ребятню, произнесла девушка.

– Они еще будут счастливы. Каждый из них.

– Да, наверно, - улыбнулась девушка.
– Ты возьмешь меня еще раз с собой?

–

Обязательно, - перехватывая из ее рук ускользающего младенца, улыбнулся мужчина.

– Господи, какие же они шустрые! Я уже и забыла...

Оксана резко прервалась на полуслове. Костя сделал вид, что не заметил оговорки, но явно понял, что она хотела сказать: "я уже и забыла, что значит такой маленький ребенок". И это позволило ему сделать вывод, что он правильно поступил, когда позвал девушку с собой. Это заставит ее подумать о том, чтобы рассказать ему о своей дочери и, возможно, о причине такой таинственности вокруг нее.

Молодые люди пробыли в приюте до самого вечера. Костя снял каждого малыша отдельно, по несколько человек, а потом просто ловил кадры в непринужденной обстановке. И пообещал всем, что к новому году альбомы будут готовы: это для тех, кого он снимал уже несколько лет. Остальным же он просто привезет фотографии.

– А через пару лет альбомы будут и остальных.

– Но к тому времени снова появятся те, кого ты снимешь впервые, - грустно добавила Оксана.

Они уже сидели в машине и возвращались домой. Девушка, измотанная тяжелым, но отчасти радостным днем, понемногу начала грустить. В окружении детей было некогда думать об их судьбе, а сейчас куча мыслей роились в голове.

– Не принимай все слишком близко к сердцу. Так ты только себя расстроишь. Нельзя.

– Я знаю, - вытерев слезинку, тихо прошептала Оксана.
– Но по-другому не могу.

– Мне тоже первое время было не по себе. Я даже думал о том, чтобы бросить все это. Но переборол себя. Жалость к таким детям хороша, но мало что изменит. И мы с тобой тоже ничего не можем. Такое положение вещей было всегда. Да и вряд ли когда-нибудь искоренится. Всегда будут сирые и обездоленные, - вздохнул Костя.

– Я не понимаю тех родителей, которые бросают своих больных детей из-за страха их болезни. Не понимаю тех, кто отказывается от инвалидов. Но еще больше меня поражает то, когда отказываются от таких, как эти - здоровых и нормальных.

– Не от всех отказались добровольно.

– Знаю. Но разве нельзя улучшить свою жизнь, свой нрав и вообще что угодно ради того, кого ты зачал, выносил и родил? Можно горы свернуть ради своего ребенка.

– Ты говоришь так убежденно, - начал Костя, очень осторожно подбирая слова, - как будто сама столкнулась с чем-то подобным. Ты же выросла в нормальной полноценной семье?

– Да, выросла. В замечательной семье. Просто...

Она снова запнулась, а мужчина лишь выжидательно смотрел на нее.

"Ну же, давай! Скажи мне! Не молчи!!"

– Просто ужасно представить себе, что это могло быть и не так, - не особо твердо и не так убежденно и яро закончила Оксана, чуть улыбнувшись.