(не) Мой Боно
Шрифт:
Руслан молчал, а Назар продолжил:
— Ты в курсе, что Жиглов рассказал всем, кто такой Роман Боно?
— В курсе.
— Сколько он лет работает под прикрытием и сажает таких, как я?
— Что ты хочешь сказать, Волков? Я не буду с тобой обсуждать работу.
— Ничего не хочу. Но я бы тоже предпочел сдохнуть, если на мою голову была бы объявлена охота.
Когда Ника вышла в коридор, Руслана уже не было. Вместо него, играя с брелоком от авто в руках, стоял Волков. Девушка не стала спрашивать, почему
Направляя авто в сторону новых кладбищ, Волков периодически косился на девушку, которая смотрела в одну точку, не предпринимая попыток заговорить с ним. Отказать в просьбе мужчина не мог, понимая, как для неё это важно. Возможно, Доминика последнюю ночь видит этот город и больше у неё не будет такой возможности. Порой в Волкове просыпалась человечность и сострадание.
— А что с Хмурым? — неожиданно спросила девушка.
— Хмурый в СИЗО, ждёт суда.
— Его точно посадят?
— Об этом тебе стоит спросить у Руслана, я не компетентен в таких вопросах, и они меня мало волнуют. Ты беспокоишься о Хмуром?
— Нет, просто… — начала девушка и замолчала.
— Говори.
— Я так и не поняла, зачем он меня поселил в своём доме и обращался со мной, как…как будто я его дочь, — выдавила из себя и посмотрела на Волкова. Сейчас она знала, что тех подонков к ней подослал не Хмурый.
— Я надеюсь, ты не думаешь, что Хмурнов твой родной отец? — губы мужчины изогнулись в презрительной ухмылке.
— Моя мама бы никогда не связалась с таким человеком, — в утвердительной форме отчеканила девушка, — а Боно так и не сказал, кто мой папа.
— Боно знал, кто твой отец?
— Он увидел фотографию и в лице изменился, но не признался. Я думала, что потом его растормошу с этим вопросом, но не успела…
— Есть правда, которую лучше не знать, — резюмировал Волков и припарковался напротив ворот.
Ника
Назар привез меня на новое кладбище, которое располагалось за городом. В нашем городе было несколько мест для погребения людей и это занимало самое большую площадь, тут легко потеряться, особенно ночью.
Последний раз я гуляла по подобному месту ночью с друзьями, когда мне было шестнадцать. Мы любили заходить на территорию татарского кладбища, расположенного за Парком Победы и прогуливаться мимо могил, рассказывая страшилки. Тут особая атмосфера и всегда кажется, что помимо тебя есть еще кто-то. Тот, кто недоступен человеческому глазу. Проходя мимо могил, читая, кто тут похоронен, невольно думаешь: а кем этот человек был при жизни, о чем думал, мечтал? Как умер… Одни погосты были ухожены, а другие давно не встречали гостей. Их попросту забыли или некому навещать. У каждого памятника есть своя история.
Сейчас я стояла возле железного креста, вбитого в свежую землю и не могла подобрать слова. Мне не верилось, что под
И это всё? Так ты со мной?
— Лучше бы ты меня бросил, ушел к другой, изменил, — прошептала я, опускаясь на колени прямо на землю, — лучше бы ты сбежал, чем так. Мне проще тебя ненавидеть, чем оплакивать.
Мне его не хватало. Сейчас, когда уже точно ничего не исправить, так хотелось услышать его «Люцифер, Люцик». Скривиться от очередного подкола и послать к черту. Но все начинаешь ценить, когда теряешь.
— Ты обещал, что никогда меня не отпустишь, говорил, что любишь. Разве так поступают, когда любят? — заскулила, подползая к кресту и прижимаясь к нему лбом. Было плевать, что земля холодная, на то, что испачкаюсь. Хотелось стать ближе к Роме, как это только возможно. — Ты же говорил, что бессмертен.
Я проклинала Боно, ненавидела, но никогда не желала ему искренне смерти. И сейчас, смотря на могильный крест не могла смириться. Душа разрывалась на части, ведь это я во всем виновата. Я слышала разговор Руслана с Волковым от и до, как мужчины обсуждали меня и мои поступки. Это я спутала все карты Роме, из-за моих дурных помыслов любимый теперь остывает в сырой земле. Это мой грех, с которым мне жить.
Я поплатилась за всё сполна. Мне больше некому мстить, есть только Игорь, которого я люблю и никогда не предам. Этот ребенок станет смыслом моей жизни, ради него я встану на ноги и дам ему всё, что дала бы родному сыну.
— Ника, вставай, — ко мне приблизился Назар, — холодно, заболеешь.
— Он теперь с нашим сыном. Они, наконец, познакомились, — не вставая, отвечаю, продолжая гладить землю, — их нужно было похоронить вместе. Так правильнее.
— Если ты хочешь, я всё организую, только встань с земли, — вижу, Волков хочет приблизиться ко мне, но не решается. Боится очередной истерики. Но его я не боялась. На удивление, рядом с ним мне было спокойно.
— Ты правда всё сделаешь?
— Правда. Поправишься, приедешь в город в гости к своим родным и увидишь всё своими глазами. Я еще побуду в городе, возьму это под свой контроль.
— Почему ты помогаешь мне, Назар? Я чужой для тебя человек. Зачем тебе это всё?
— Я помогаю Игорю, а не тебе. Если это поможет тебе, значит и мелкому.
— А кто его родители? — встаю, отряхиваясь от земли и с трепетом глажу крест. Мой Боно…Кто бы и что не говорил, это мой Боно, мой!
— Отец был полицейским, мать… — Назар запнулся, смотря на меня, — ты разодрала руку, надо обработать.
Я посмотрела на руку, увидев, что обо что-то поранилась и кровь запачкала всю предлоктевую зону. А я даже не почувствовала.