Не мой подарок

Тоин Дарья

Нельзя. Сейчас все намного интереснее.

Просто смотреть и чувствовать каждое движение, наталкивающие на риск. Запоминать, как напрягаются бедра, побуждая взглядом подняться по линии живота, скользнув по груди, ключицам, линии шеи, остановившись на желанных губах. Чувствую себя марионеткой, и её это похоже полностью устраивает. О, если бы знала, насколько мне это не привычно.

Клонит голову, всматриваясь своими зелеными и распуская косу виток за витком. Лишь слегка

улыбается, хотя должна бы уже торжествовать.

— Кстати, почему "Ричи"?

Будто меня сейчас это волнует. Пожимает плечами, скидывая назад непослушные пряди. Наконец приближается ко мне, не отрывая взгляд от губ, прикусывая свои до моего тяжелого выдоха. Я завидую. Жутко завидую этому жесту, желая повторить его через пару секунд.

И я уже чувствую её дыхание у себя на губах, уже слетаю с катушек, убирая руку, скидывая к чертям все условные оковы, но…

Твою ж мать! Что это за звук вообще! Такой до тошноты знакомый, приторный, такой, что мёртвого из могилы достанет. Да-да, сам выбирал… Не, ну, только не это…

Закрываю голову подушкой, в тот же миг оказавшись в своей постели совершенно один.

Чёртов сон, чёртово утро, чёртов будильник! Да чтоб вас всех! Рычу, всё же дотягиваясь до кнопки выключения, лишь в последний момент передумав запускать гаджет в окно.

Вы-ды-хаю. Спо-кой-но… Что это вообще? Сон? С каких пор мне снится эротика да ещё и с НЕЙ!? Ау, подсознание, ау, ты где там? И вот непонятно, от чего я сейчас бешусь больше: от того, что это именно она, или от того, что я… не досмотрел. Похоже, больше второй вариант.

Убираю подушку под голову, пытаясь успокоиться и хоть как-то прогнать блядскую похоть. Еле встаю с кровати, пытаясь не хрустеть позвонками. Добираюсь до окон. Одергиваю шторы, попробовав разглядеть еще не проснувшееся солнце, но электропривод впервые за долгое время дает сбой и тянет всю махину обратно, поглощая комнату в темноту. Очень похоже на меня самого, выдающего сбой за сбоем из-за неё.

Впервые хочется лечь и никуда больше не торопиться, не выходить из дома, не выходить из комнаты (не совершать ошибку, как писал Бродский*), не вставать с простыней и не открывать глаз… хотя бы до обеда. И уже даже не обязательно с продолжением только увиденного, просто бы не разбираться в сути всего происходящего.

Что это? Старость? Смешно.

Не встречать, не видеть, не слышать, не слушать и, ключевое, не думать о ней — о девушке, так умело проникающей в мысли.

Всё это не варьируется ни с чем, все это — проходящее. Всё мимолётно.

Тогда почему я до сих пор не контролирую эмоции при мыслях о ней? Всегда гордился своим эмоциональным интеллектом, а что по факту? Обычная девчонка заставляет хвататься за голову. И ладно бы просто за голову! Но за четыре дня прыгнуть ко мне в постель — пусть и во сне… Я вроде привык по эмоциональной близости, нет? И главное, почему!?

Что за собственничество? Почему именно она, ау!? Свет клином на ней сошёлся? Почему мне вообще важно, врет

она или нет? Что Это? Точнее, как из этого выйти? И ладно хоть на людях умею себя контролировать… Хотя, как видно, не всегда.

Быстро спускаюсь вниз, запускаю Дже-Зи, выпиваю на кухне стакан ледяной воды и опять замираю, смотря как робот перебирает ворсинки ковра. Будто я никогда этого не видел, будто это, действительно, важно. Тянусь за новой порцией воды, выдавливаю дольку лимона. Морщусь от оскомины, пытаясь снова выгнать её из своей головы.

Кыш, Ричи, тебе нельзя здесь распаковывать чемоданы.

Так-так, тихо… В это время уже обычно пробегаю мимо лабрадора, почему сейчас нет?

Впервые заставляю себя одеться, накинуть куртку и шапку, отыскать лопату в кладовой, зарекаясь в очередной раз прибить сына, который никогда ничего не убирает на место. О, вспоминаю про неубранный джойстик — закидываю к консоли.

Выхожу во двор. Дверь позади хлопает, напоминая о вчерашнем. Спускаюсь со ступеней, подцепляя острием первые сантиметры, веду в сторону калитки, медленно ступая по начищенному. Киваю пожилой паре, той самой — любителям скандинавской ходьбы.

Те замирают возле забора, спрашивая, все ли со мной в порядке. Уверяю, поспешно прощаясь. Пара переглядывается, но все же идёт дальше.

Наконец заканчиваю с тропинкой, убираю лопату в дом, по пути захватив наушники. Снова включаю первую попавшуюся песню, уже выходя обратно.

Пробегаю привычный маршрут, нынче увидев лишь пару знакомых в парке. Несколько раз торможу, сбивая собственный ритм, нарушая дыхание, желая до последнего не соглашаться со строчкой "This is making me alive" [Это делает меня живым] в песне "Feel It", что на репите вторит Микеле Морроне. Ухожу домой, привожу себя в порядок, уезжаю на работу.

Киваю сотрудникам, захожу в отдел, молча прохожу к себе, пытаясь не останавливаться возле пустого кресла с женской сумкой на нём. Это не моё дело, где она. Может, ну, тошнит? Логично? Вполне.

Только зачем-то оставляю дверь открытой, медленно раздеваясь, словно ожидая, когда она сядет за свой стол, боясь, что с ней может быть что-то не так. Волнуясь за эту девчонку, что только что выпрыгнула из моего сна…

Ау, совесть, ау!? Перед сыном совсем не стыдно? Точно, свихнулся. Что это? Последствия пережитого "стресса"? Меня так подкосила новость? Может, уже начал седеть? Да-да, тело как раз заломило…

Фыркаю, наконец увидев её. Ричи падает на кресло, потянувшись и тут же зевнув, потирая ладонью шею, немного массируя ту следом. Кто-то определенно не выспался. Почему?

Вздрагиваю от зычного голоса самого проницательного сотрудника:

— Андрей Константинович, можно?

Мотаю головой, закрывая дверь перед Лёниным носом. К чёрту, я не в себе. Лучше так, чем на кого-то сорваться. И пусть это едва ли произойдёт, пусть я никогда себе не позволял ничего подобного, но…

Включаю компьютер, запускаю рабочий день. Просматриваю почту, раз от разу возвращаясь к тому письму, с которого всё началось.