Не мой подарок
Шрифт:
— Знаешь.
— Как у Вас всё просто, Андрей Константинович.
Кивает, ожидая, что я скажу дальше.
— Доверять страшно. — Выдыхаю, отворачивая голову, будто сама не при чём. — И вообще… я не влюблялась никогда… так…
— А как ты влюблялась?
Поворачиваюсь к нему, тот повторяет тоже.
— Ты про своего сына? Да?
Он кивает, а я юркаю в свой воображаемый домик, начиная рассказ:
— Мне просто нужно было в кого-то безответно влюбиться, Андрей.
— Зачем?
— Ну…
Молчит…
— Звучит тоже "так себе"?
Он снова рассматривает мою ладонь, поэтому прошу:
— Андрей…
— Я уже говорил, ты просто взяла на себя чужую роль. Это из-за смерти родителей?
Киваю, стукаясь затылком о стенку всё того же шкафа. Просто смотрю на потолок, думая, что сказать на это.
— Мне жаль, что так вышло.
— Но я не должна так делать?
— Ты, наверное, не могла поступить иначе, верно?
Сжимаю губы, чуть проморгавшись. Нахожу силы только кивнуть.
— Пора с этой сцены уходить, Маш. Твой ребёнок вырос… — вдруг смеётся, резко поднося к своим губам ладошку. Целует и только после заканчивает, — да и мой тоже. Ладно, сдаюсь! Не учу тебя…
Ловит мою малюсенькую улыбку и снова обжигает ладошку жаром.
— Я там кашу всё-таки сварила… И таблетки тебе заказала.
Он закрывает глаза и выдыхает:
— Кашу попробую. Таблетки-то зачем?
— Ну, Андрюш…
Тот дёргается и даже красноречиво приподнимает бровь, повторяя одними губами собственное имя. Я кусаю губу и неловко шепчу:
— Можно так?
— Можно, Маш. — Поворачивает голову, целуя в плечо.
И сам тут же сдаётся:
— Съездим за таблетками. Только не уходи сегодня, хорошо?
— А завтра?
— И завтра…
— Ну, Андрей… Константинович! Так нельзя же… отпустите меня, пожалуйста.
Он смотрит так, улыбнувшись уголками губ, и в глазах его что-то странное, словно я сокровище редчайшее.
— Нет?
— Так хочется от меня сбежать? Я болею…
— Не дави…те, пожалуйста.
— Ммм, — тянет, — ладно. Но сам отвезу, да?
И я киваю, опять глупо заулыбавшись. А следом встаю, утягивая его "пробовать" ту самую безмолочно-молочную кашу, та оказывается слегка съедобной, но Андрей делает вид, что это безумно вкусно. На четвёртой ложке я сдаюсь и топаю ногой:
— Ну хватит уже!
Он смеётся и убирает ложку в раковину.
— Я потом тебя научу, Маш.
— Я просто… отвлеклась!
Сдаётся:
— Хорошо, малыш, ты просто отвлеклась.
И я зачем-то делаю шаг к нему, вставая сбоку и обнимая так крепко, как только могу. Он достаёт из объятий руку и кладёт ту на
— Всё хорошо, Маш. Да?
Тихо соглашаюсь.
— Да…
— Не бойся. Переставай бояться. Мой лимит исчерпан.
— Какой лимит? — Поднимаю к лицу своё.
— Уже обидел, больше не смогу.
И это… мило…
— Я очень злилась, если ты о своей твердолобости!
Он кривит губу в одну сторону, вздохнув.
— Трудно было бороться с таким старым, упрямым дядечкой?
— Очень! — Касаюсь губами его плеча. — Но я не обижалась… вроде. Поехали в аптеку, ладно? Или давай я сама съезжу на такси или схожу… тут недалеко!
Он вздыхает, включая воду в раковине…
— Вместе, Маш. Всё равно Ян ночью вернул машину. Роки с собой ещё возьми, она наверху уже, наверное, изревелась без тебя…
— Ой…
Хмыкает, вымыв и убрав на место ложку. И сердце ёкает, когда слышу его:
— Моя ты милая Ричи…
Нажать на сохранение
В цель.
Я смотрю, улыбаясь, как она сопротивляется собственному желанию, то и дело показывая в сторону домофонной двери. Меня, по правде, пробирает озноб, но уехать от неё вот так я не смогу. Не хочу.
С ней быть хочется. Вне зависимости от всех обстоятельств.
Роки в её руках уже начинает поскуливать, потому моя Ричи смущённо решается ещё раз…
— Андрей, — снова выдох.
— Что, малыш?
Окончательно упирается взглядом в снег под нашими ногами.
— Может, чай? — Наконец произносит.
— Я с радостью, Маш.
Тут же смотрит, чуть рассмеявшись.
— Да?
— Да.
— Ну, тогда пойдём?
Киваю, давая ей возможность открыть входную дверь. Просто следую за ней — шаг за шагом. Мы доходим до лифта. Встаём под мигающей лампочкой и вдруг переглядываемся, как школьники. И у меня что-то в груди трепещет… удивительно. Она удивительная.
Кабина подъезжает, так что я беру её за свободную руку и тяну внутрь, как только двери начинают открываться. Ричи нажимает седьмой или восьмой, я даже не разглядел. И встаёт рядышком, то и дело посматривая на меня.
— Что?
— Хотя бы лекарства выпьешь! — Показывает взглядом на кулёк из аптеки, который продолжает находиться в моей правой.
— Хо-ро-шо.
Снова улыбается, будто выиграв в джек пот, делает один маленький шажочек ко мне и вдруг встаёт на цыпочки, чуть отворачивая от нас щеночка, тут же поцеловав в щёку и отдалившись, будто ничего и не было. И сколько в жизни будет ещё этих тайных кодов? Хочется, чтобы больше… чтобы моё приложение на старости лет было настолько объёмным, насколько вообще возможно.