(Не) мой профессор

Сакру Ана

– Соси уже, блять... Быстрее кончу - быстрее выйдешь отсюда!
– в его голосе было столько ненависти и злобы, что я только безвольно заныла, закрывая глаза и цепляясь за одну единственную мысль - я выйду отсюда...

Главное - не дышать. Спрятать язык подальше, чтобы как можно меньше ощущать вкус... В конце концов, не первый и не последний минет в моей жизни. Если стошнит - не мои проблемы...

Губы практически сразу онемели, едва член задвигался во рту, сам толкаясь глубже и быстрее с каждым разом. И долго, слишком долго...

Я

продам к чёртовой матери эту машину. Я буду ездить на автобусе, лишь бы больше никогда, НИКОГДА...

Гриша внезапно обмяк, но не ослабил хватку, продолжая держать мою голову. Дёрнулся пару раз, заливая кисловатой спермой язык и горло... Наконец отпустил...

Машинально отползла в сторону, больше не сдерживая тошноту и спазмы. Как назло, даже не вырвало, только тело сотрясалось в конвульсиях, я и судорожно отплёвывалась от чужого въедливого мерзкого вкуса, ползая по полу и с воем заливаясь слезами.

Господи, какой Эдуард Альбертович... Вот такой Гриша - мой потолок, на большее я просто не способна...

– Машину я сделал, - хриплый надсадный голос над головой отрезвил и привёл в чувство.
– Я же говорил, быстро справимся, Люд, - Гриша усмехнулся.
– Ну хорош завывать, пол у меня грязный... Иди давай, тебе на работу надо...

Не поднимая голову, бросилась в сторону выхода из кухни, уже по пути поднимаясь на ноги и цепляясь за обшарпанные стены. Вылетела из квартиры на лестничную площадку, понеслась вниз по ступенькам, затыкая уши, чтобы не слышать тихий мерзкий смех, долетающий в спину...

У меня даже нет времени подняться к себе и принять душ. Почистить зубы, переодеться, чтобы снова почувствовать себя если не женщиной, то хотя бы живым человеком... Максимум - влажные салфетки в машине...

Господи, это просто кошмар...

***

Каблуки громко стучали по пустому коридору. Эта дробь отдавалась в ушах, не позволяя сосредоточиться на мыслях. Прежде мне нравился этот звук - он придавал уверенности в себе, позволял в своих мечтах рисовать образ роковой женщины, а сейчас словно забивал гвоздями все мои прежние наивные фантазии. Я даже не поднимала голову, не желая встречаться глазами с немногочисленными студентами, почему-то находящимися не в аудитории во время занятий. Отвратительное чувство - будто все знают о том, что со мной произошло пару часов назад, и все показывают пальцем и смеются, пока я не вижу...

– Добрый день, Людмила Витальевна!
– нахальный голос одного из учеников всё-таки заставил меня машинально выпрямиться и вскинуть взгляд.

– Здравствуйте, Жаров, - я привычно поджала губы, именно сейчас видя в нём и окружающих его парнях прежде всего врагов своей дочери. Хотела сделать замечание по поводу прогула, но почему-то не стала, вновь ощутив во рту привкус чужой кисло-горькой спермы... Похоже, это воспоминание ещё долго будет отдаваться фантомными всполохами в сознании. Как отвратное напоминание о том, что иногда лучше держать язык за зубами...

Андрей проводил меня высокомерным

взглядом, словно как раз ждал того, что я привычно начну его отсчитывать, и заранее подготовил едкий и колкий ответ на потеху своим друзьям. Но так и не дождался. Хватит с меня сегодня лишнего общения...

Снова понурилась, торопясь отойти подальше от учеников...

– О... Людмила?!
– внезапно совсем рядом раздался другой голос. Бархатистый, чуть насмешливый и тянуче-чувственный, бьющий низкими вибрациями, воспринимающийся почему-то не только слухом, но словно всем телом. Его не спутаешь ни с кем...
– Как раз вот думал о Вас, и Вы появились...
– тихий смешок...
– Бывает же...

Время остановилось. Сердце замерло между двумя ударами, в ушах зашумело море, к щекам прилила кровь...

Повернулась к боковому коридору, поднимая взгляд на Эдика...

Он же просто шутит, да?

Господи, какой он всё-таки... Эта печально-развратная улыбка, холодные глаза, в которых плещутся черти, наигранно-небрежная причёска, поза победителя по жизни, аромат парфюма... От него так и веет какой-то запредельной роскошью и высшим предназначением, хотя со стороны он выглядит совсем неброско, но почему-то сразу притягивает взгляд дьявольской харизмой и обаянием...

– Э... Эдуард Альбертович...
– с трудом пошевелила языком, выбивая из себя сиплые слова, машинально поправляя за ухо выбившуюся из причёски прядь.

– А Вы...
– он наигранно-деловито оглядел меня с головы до ног, притормаживая в паре метров впереди.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, знаете об этом?
– его глаза скользнули по моему лицу, тонкие чувственные губы дрогнули в едва заметной снисходительно-одобрительной улыбке...

По спине прокатилась волна жара. Он сейчас серьёзно... это всё? Или это какая-то издевательская шутка?

– Я?!

Перед глазами встал салон моего опеля, неудобное зеркало заднего вида, с помощью которого я дрожащими руками пыталась хоть немного привести в порядок макияж, остановившись на долгом светофоре. Ревела от стыда и пережитого унижения, торопливо вытирала влажными салфетками чёрные от потёкшей туши щёки, вновь пыталась накрасить слипшиеся ресницы щёточкой, снова ревела, выкуривая одну сигарету за другой, стараясь забить вкусовые рецепторы дымом... И я сейчас прекрасно выгляжу?!

Эдуард снова шагнул в мою сторону, двигаясь неслышно, тенью вставая прямо перед глазами...

– Вам очень идёт такой образ, женственный и элегантный, - он почему-то задержал взгляд на моей шее, в то время как его слова лились журчащим потоком, затмевая все остальные звуки.
– И он очень соответствует Вашему имени - Людмила...
– он перекатил моё имя на языке, улыбаясь на этот раз более открыто, заглядывая прямо в глаза.
– Вот здесь испачкались немного...
– он понизил голос, протянул руку, неожиданно провёл пальцем по моему виску...
– Тушь, наверное, размазалась. Но я уже вытер...