(Не) мой профессор
Шрифт:
Так что нашим отмороженным парням было глубоко фиолетово, что Ника живет в трехэтажном особняке в центре города и носит джинсы за сто косарей. Они всё равно дразнили её Баева – Колбасяева, не в лицо, конечно, чтобы от её мамы не прилетело, но вдогонку достаточно громко. Естественно Регине не нужны были такие подружки. Отлученная от королевской свиты в первую же неделю Баева попробовала обратно прибиться ко мне, но была ожидаемо послана на фиг.
Я вообще всегда не очень нуждалась в друзьях, а уж тем более в друзьях по остаточному принципу. Так
Да и Жаров не будет при ней нарываться - всё-таки её мамаша - королева рядов с китайскими куртками - тоже не последний человек в городе. Идеальный для меня вариант.
– Привет,- поравнялась с Баевой в коридоре.
Она вздрогнула от неожиданности, чуть не выронив сумку.
– Привет, - Ника нахмурилась, недоверчиво смотря на меня своими маленькими глазами.
Ещё бы, я полгода демонстративно делала вид, что её не существует. Но сложные времена требуют сложных решений, так что...
– Слушай, Ник, ты по политической истории с кем доклад делаешь, не решила ещё?
– поинтересовалась я рассеянно, сама следя боковым зрением за вышедшим из аудитории Жаровым.
Сердце пропустило удар, как только он в упор посмотрел на меня, заметив. Колени трусливо подогнулись, когда Андрей, хищно усмехнувшись, сделал шаг в мою сторону. Резко отвернувшись, я вцепилась в пухлый локоть Баевой и потащила её по коридору в сторону нужной аудитории. Она мне что-то отвечала про доклад, но я не слышала ничего. Так трясло от ощущения, что на плечо вот- вот опустится будто железная пятерня Андрея.
Обернулась только шагов через сто, уже в конце холла. Жаров с Реутовым стояли с другими парнями у арочного окна, ржали над чем-то и явно не думали меня преследовать.
И я точно знала, что это только из-за Ники. Я четко видела, что Андрей хотел подойти. Судорожно облегченно выдохнула, обнимая мягкое предплечье Баевой двумя руками. Не отпущу теперь. Невозможно конечно все время ходить с ней как приклеенные...но я попробую. Всё равно другого выбора нет.
– Ну, всё, чмоки, - расстаёмся с Никой на парковке перед универом. При это у Баевой такое выражение на лице, будто две пары, проведённые вместе, сделали из нас почти родных.
Она немного жмётся, оглядываясь на ожидающую её тачку с водителем и с неохотой произносит.
– Или тебя подвезти? Мне вообще на маникюр надо, но я помню, в каких ты ебенях живёшь. Без обид.
– Не, фэнкс, доберусь до ебеней сама. Какие обиды?
– фыркаю, озираясь по сторонам.
Жарова вроде бы не видно, и это не может не радовать. Вообще он со своим дружком Реутовым и ещё одним - Камилем, смылись до начала последней пары. Тачек их нет, так что вроде бы и нечего мне бояться. Но паранойя уже пустила внутри свои ядовитые корни, и под ложечкой, не переставая, тоскливо сосёт.
Стоит закрыть глаза, и я чувствую вкус кожи Андрея на подушечке его пропитанного никотином пальца. И колени как желе. И кажется, что уже не скрыться никак...
–
У матери сегодня какие-то факультативы, будет в универе допоздна, и я решила её не ждать. Стоит Баевой уехать, как с неба по команде вновь срывается мерзкая морось. Накидываю капюшон, прячу рот в высокий ворот, но всё равно ощущение, что пробирает насквозь. Чёрт...Надо была на джипе ехать. Как всегда...Забившись в угол стеклянной расписанной остановки, смахиваю блокировку экрана и лезу в приложение общественного транспорта, поглядывая на мирно сопящего на лавке бомжа. Он приоткрывает один мутный глаз и ловит мой взгляд - отвернуться я не успеваю.
– О, сударыня, присаживайтесь, - хрипит дядька прокуренным голосом и пытается сесть, чтобы уступить место рядом с собой.
– Да нет, не надо...Блять!
Матерюсь, потому что вместо, того чтобы сесть, бомж валится с узкой лавки остановки прямо на асфальт. И прямо лицом. Мужик болезненно мычит. Пытается встать и снова падает прямо в лужу собственных кровавых соплей. От этой картины начинает прилично мутить, но стоять и просто смотреть на это я тоже не могу и, преодолевая тошнотворное отвращение, кидаюсь к нему в попытке поднять и одновременно не измазаться.
– Так, дяденька, на лавку давайте, а?
– Сударыня, я щаз, я щаз...- ползает на четвереньках мужик, не собираясь, похоже, вставать. Лишь странно дёргается, стремясь в вертикальное положение.
– Да вставай же ты-ы-ы!
– почти ору, не выдерживая, и силой тяну его за локоть в сторону лавки.
В этот момент оглушительный звук автомобильного клаксона раздаётся так близко, что я чудом не падаю мордой в асфальт рядом со снова рухнувшим бомжом. Поднимаю вверх ошалелый взгляд и чуть не вою от досады.
– Кобылкина, ну ты чего о предпочтениях не сказала? Я бы тоже недельку ради тебя не помылся, - в открытом окне пижонской синей бэхи появляется зло улыбающееся лицо Жарова, перегнувшегося через Камиля ко мне с водительского места.
Его чёрные глаза горят двумя углями, словно внутри сами черти сейчас поджигают. Моментально забываю про бомжа. Резко выпрямляюсь и пячусь на инстинктах, пока не вжимаюсь спиной в пыльное стекло остановки. И вкус его пальца на губах. Я не знаю, почему мне так врезалось в память именно это, но я ощущаю во рту горькую никотиновую слюну теперь каждый раз, когда просто смотрю на Андрея. Как рефлекс.
– Оставляй своего дружка, поехали с нами, а?
– щурится Жаров, наблюдая за мной как змей, засекший добычу, делает музыку в салоне тише, чтобы не приходилось орать, - Повеселишься только со мной...
– Эй, Андрюха, а я?
– доносится до меня возмущённый рык Реутова с заднего сидения. Самого его я не вижу - стекла бэхи до зеркального состояния затонированы.
– А ты заткнись пока, - небрежно бросает Жаров другу и, подмигнув мне, выходит из машины.
Сердце улетает в пятки.