(Не) мой ребенок
Шрифт:
А вот Глеба Викторовича никакие земноводные не навещают, похоже. Каждую неделю он присылает курьера с чем-нибудь вкусненьким. Экзотические фрукты, сыры, кедровые орехи, свежайшие морепродукты. Я в жизни так не питалась, как во время беременности.
Однако сам Глеб Викторович ко мне больше не ездит. Оно и понятно — занятой. Но все контролирует по телефону, заботится.
Учитывая, какой он внимательный, мне кажется, он будет замечательным отцом. Я хорошо выбрала родителей для будущего малыша. С таким папой, как Глеб Викторович, ребенок будет как за каменной стеной. Не знаю, что такого хорошего
Отрезаю хрустящую корочку хлеба, щедро мажу сливочным маслом, чайной ложкой накладываю сверху икру. Не экономлю, выделяю себе приличную порцию, а потом аккуратно убираю лакомство в холодильник. Откусываю кусочек бутерброда и щурюсь от удовольствия, запиваю черным чаем. До чего же одуряюще вкусно!
На глазах невольно появляются слезы, тут же вспоминается любимая присказка Антона: «Хватит тратить бабло на свои никчемные хотелки!»
Какая там красная икра? Я и кабачковую покупала через раз, потому что он ее не ел, а если видел в чеках что-то, чего сам не употреблял, моментально злился. И ему неважно было, сколько стоит продукт, он даже из-за пяти рублей готов был поругаться. Причем зарабатывал неплохо, ведь трудился с отцом в администрации, а там они проворачивали разное, мне ли не знать.
Я не меркантильная, совсем нет. Мне не надо ни бриллиантов, ни шуб, я и в пуховике могу походить, и без деликатесов прекрасно бы прожила. Но после общения с Глебом Викторовичем я окончательно убедилась, каким большим жмотом был Антон. Король всех жмотов!
После бутерброда ложусь на диван, включаю для фона музыкальный канал, достаю альбом и простой карандаш. Преподаватель велел каждую свободную минуту тренироваться, именно этим и занимаюсь. Я уже полтора месяца как хожу на занятия по рисованию. Выбрала себе профессию на будущее — художественный дизайнер, иллюстратор. Вот, теперь стараюсь как могу. Всегда хотела чем-то таким заняться, но никогда не решалась признаться ни папе, ни Антону. Где я и где художники? Только высмеяли бы. Мама знала об этом моем увлечении, но ее голос никогда не был решающим.
Курсы дорогие — целая тысяча долларов за три месяца обучения, но преподаватель очень толковый. Почти нулевую меня научил понятиям светотени, силы нажима карандаша и многому другому. Мне там ужасно нравится. И кстати, на курсах полно девушек моего возраста.
Вожу простым карандашом по белому листу, а глаза начинают слипаться.
Сама не замечаю, как засыпаю.
Резко вздрагиваю, слыша гнусавый голос:
— Дрыхнешь, сучка такая? На кухне развела грязь и лежишь, лентяюга!
Каменею, видя в моей милой, уютной гостиной в нежных сиреневых тонах фигуру Антона. Он в этой комнате смотрится как нечто инородное, никак не могущее тут оказаться. И тем не менее он здесь.
— Что глазами лупаешь? — рычит бывший муж и двигается ко мне.
Я закрываюсь от него альбомом, хотя и понимаю всю тщетность своих попыток.
Чувствую резкую боль, когда он хватает меня за волосы и стаскивает с кровати.
Меня же нельзя бить! Я же беременна!
— Отпусти! —
С ужасом понимаю, что я уже не в своей квартире, а на кухне в доме Антона, той самой кухне, куда он нередко меня притаскивал. Мнимая грязь обычно была лишь поводом, а по факту он просто отыгрывался на мне за плохой день.
Стоп, я никак не могу переместиться в его кухню из Москвы, так? Сон… это всего лишь сон!
С трудом выныриваю в реальность. Часто-часто дышу, вытираю со лба пот.
Смотрю на телевизор, часы в углу экрана показывают полночь.
— Фух… — выдыхаю с чувством, пытаюсь себя успокоить: — Все хорошо, все хорошо…
Я в безопасности, меня никто не будет больше бить. У меня новая жизнь, я в Москве, в надежно запертой квартире. Антон меня тут ни за что не найдет, я избавилась от бывшего мужа и больше никогда его не увижу. Он больше не прикоснется ко мне…
И тут вдруг слышу гулкий удар в дверь. Как будто сапогом или чем-то таким же тяжелым.
Сначала не понимаю, кто это. На ватных ногах плетусь в прихожую, смотрю в глазок — а там темно, как в преисподней. Как будто кто-то пальцем закрыл глазок.
Еще один удар.
— Кто там? — спрашиваю погромче.
И слышу до боли знакомый гнусавый голос:
— Открывай, дрянь! Я знаю, что ты здесь!
Леденею на месте, забываю, как дышать.
Он меня нашел! Он здесь! А это точно он? Я не знаю, но голос очень похож. Ну конечно он, кто же еще?!
«Между нами дверь», — успокаиваю себя.
Чуть расслабляюсь, жадно глотаю воздух. А потом слышу, как в замке скребется какая-то железка.
Он пытается взломать дверь?
Паника душит. Все, что могу, — это достать телефон и позвонить единственному человеку, который способен меня защитить.
***
Глеб
Иду в спальню, завершив все дела.
Сегодня засиделся за компьютером допоздна, хоть и суббота.
Потираю виски, прокручивая в голове весь этот бесконечный день. Когда оказываюсь в спальне, вижу, что моя широкая кровать уже занята — на ней лежит Анжела.
Жена устроилась поперек кровати на рубиново-красном покрывале и ждет меня в развратной позе.
Верно, сегодня же суббота — время секса, а я в очередной раз про это забыл.
— Глеб, милый, ты в последнее время так много работаешь, совсем меня не ласкаешь… — томно дышит она.
Да, я действительно в последние месяцы растерял былую страсть к жене. Но немудрено — на работе завал, к тому же у нас скоро будет ребенок. На плечи свалилась куча новых проблем.
Вижу, как жена раздвигает ноги чуть шире.
На минуту представляю, как она обхватит меня бедрами, позволяя телом изучить ее глубины. И… нет, мне не шестнадцать. В штанах все спит, как и раньше.
А ведь мне всего двадцать девять, я мужчина в самом рассвете сил, но почему-то секс с красоткой-женой мне стал практически неинтересен. Причем ладно бы это не вызывало дискомфорта, но оно вызывает! У меня уже причиндалы периодически побаливают от переизбытка тестостерона в крови.
На секунду представляю на месте Анжелы Мирославу и вдруг понимаю — нет, секса я все-таки хочу.