(не)мой шанс на счастье
Шрифт:
Незнакомец прищурился, изучающе окинув ее с головы до ног и обратно.
— Где же истерики? Почему не вопишь? Ведь ты даже понятия не имеешь, что ждет тебя и твое отродье.
— Кто вы? — повторила Ира.
— Упертая, да? — вздернул он бровь и задумчиво добавил: — Это может тебе только навредить. Итак, зовут меня Роман Марыкин. Я, если тебе угодно, ученый в некотором роде.
— И что же вы изучаете?
— Скажем так, феномен полукровок, — отозвался он.
Ира, как ни старалась, не сумела удержаться и сглотнула. Проницательный, пробирающий до костей, взгляд
— А какой может быть феномен у полукровок? — спросила она.
— Какая любопытная, — пожурил ее Роман, но глаза его при этом остались холодными и бездушными. Ими он пристально изучал Еву, будто вынюхивал воздух вокруг нее, обходил то с одной, стороны, то с другой.
Ира, зная дочь, лишь прижимала ладонью ее голову к себе, не позволяя ей смотреть по сторонам, иначе Марыкин встретился бы с бесстрашным и открытым взглядом Евы.
— А причем тут я и моя дочь? — Ира вскинула подбородок, не желая выдавать своих истинных эмоций.
— Ответственные граждане указали на тебя как на злостную нарушительницу закона, — осклабился Марыкин.
— Они ошиблись, — уверенно отчеканила Ирина.
Роман снова обошел ее по кругу, поднял руку, чтобы коснуться дочери. Ева, сохраняя угрюмое молчание, тряхнула головой, ни словом ни жестом не выдавая свою сущность. Хотя Ира могла поклясться, ощущала, как вибрировало в горле дочери рычание, как кололись острые коготки. Ире оставалось только молиться, чтобы дочка удержалась. Но, кажется, этого Романа не так-то легко было провести, потому что он, приблизив свою голову к их лицам, сделал резкий вдох и рвано выдохнул. По губам его расползалась отвратительная улыбка.
— Какой занимательный, однако, экземпляр, — только и отозвался он, скрывая свои мысли. Было нечто в этой полукровке знакомое, оно расцарапывало внутри былую рану, пробуждая жгучую ненависть. Подобную энергетику он ощущал лишь однажды — у сына своего заклятого врага. Неужели судьба дала ему второй шанс если не поквитаться с ним, то как следует насолить, причинив огромные неприятности?
Всё напускное дружелюбие и вежливость вмиг слетели с Романа.
— Девчонку на второй уровень, с этой человечкой я потолкую подольше. Проведу ей небольшую экскурсию. Собью ее спесь. Выполнять! — жестко приказал он.
По одному сигналу Иру обступили, пытаясь вырвать дочь из рук.
— Нет! — отчаянно взвыла она. — Не отдам! Прочь! Не бойся, маленькая, — словно в бреду шептала она дочери в ухо. Разве могла она оказать должное сопротивление двум амбалам и противостоять им? Один из них вывернул ей руку, а второй безжалостно отобрал кроху из ее объятий. Невзирая на боль в плече, Ира рванулась за ней, и тут же налетела на чей-то тяжелый кулак. Подавилась воздухом и упала на колени, судорожно и прерывисто дыша.
— Не трогайте мою маму! — неожиданно зазвенела сталь в голоске ее ребенка.
— Ева! — истошно
Кто-то ухватил ее за локоть и резко дернул вверх. В следующий миг щеку обожгла знатная оплеуха. Перед глазами запрыгали искры. И, кажется, слезы повисли на ресницах. Зловещее змеиное шипение Романа отравой полилось в ухо:
— Рыпнешься еще раз, зубы начнешь на полу считать. А уж свои или ее, сама решай.
Сквозь мутную пелену Ирина бессильно наблюдала, как удаляется один из похитителей, волоча за руку ее дочку. Ева упиралась и яростно брыкалась, пока ее не перекинули через плечо.
— Отпусти! — звонко верещала она, молотя кулачками по широкой спине. Не выдержав, девочка закричала: — Мамочка!
* * *
— Держись, кроха, — только и ответила ей Ира хриплым, чужим голосом, бессильно вытягивая вперед руки и сжимая ладони так, будто собиралась молиться.
А Роман вцепился стальными пальцами в ее предплечье, вонзая в кожу когти.
— Не волнуйся, скоро ты увидишься с ней. А пока пойдешь со мной, — зашептал он.
Иру передернуло от гадливости, так ей был противен этот оборотень. Он же потащил ее за собой, резко сворачивая в коридоры, где яркий свет резал глаза. Ира только прикрывалась свободной ладонью, с трудом разбирая дорогу.
Когда зрение сфокусировалось, сердце Иры ушло в пятки. По обе стороны коридора располагались камеры, в которых через одну были заточены…дети! В возрасте от семи до десяти лет, измученные и изможденные, с потухшим взглядом, они, слыша шаги и голос своего мучителя, жались в углы за узкие металлические койки, крепящиеся к стенам. И только сверкающие желтыми огнями глаза выдавали в них принадлежность к полуволкам-полулюдям. Ужас сжал Ирину в своих стальных тисках, и с трудом справляясь с болью в груди, она обняла себя руками.
— Что…что вы с ними сделали? — запинаясь, прохрипела Ира.
Роман презрительно повел плечом:
— Не обращай на них внимания. Это отбросы. Уже отработанный материал.
— Но это же дети! — вырвалось у нее, и она останавилась у одной из прозрачных перегородок.
— Тебе бы о себе побеспокоиться, голубушка, — улыбнулся он.
— Вы — изверги! — крикнула Ира. — Зачем вы мучаете этих несчастных?!
— Никак не могу отыскать особенных, — он приподнял бровь.
Особенных… Особенных… Слово молотком отбивалось в мозгу, раскаленным клеймом выжигалось в душе. Особенных… Таких как Ева. Таких как Тамир. Ира внутренне сжалась в комок, постаравшись придать своему голосу обычный ровный тон.
— Это каких?
— Если верить нашим легендам, полукровки иногда наделяются редким даром, — уклончиво ответил он.
— Ради какого-то мифического дара вы… вы готовы погубить столько невинных душ?! — Ира захлебнулась возмущением.
— До них всё равно никому нет дела. Я мне они очень даже пригодятся. Послужат моей великой цели, — самодовольно сказал Марыкин.
— Ничего великого в убийстве нет, — вырвались у Иры резкие слова. — Но судя по всему ужасу, который я вижу, вам реально на это плевать, если вы верите в эти сказки.