(Не) моя Кукла

Берг Ая

— Да ладно, — нахмурилась Катя. — Не такие уж они и дорогие.

Подруги не поняли, на секунду замолчали, замерли, а потом вдруг Настя покраснела, а Тайка расхохоталась. Ира тоже посмеялась.

Настя, залившись краской до корней волос, возмущалась:

— Катя, я же не об этом!

— Блин, — Катя растерялась, — прости! Я сама стою и думаю, с хрена ли они дорогие?! Обычный средний ценник… Если только вот Леха с Серым…

Снова грянул смех. Женщины пили вино, обнимались, пытались танцевать. Определенно, встреча Нового года удалась!

Глава 28

Андрюха

вышел из микроавтобуса, доставившего его в город, и уже спускался в метро, когда получил сообщение от Моти. «Зайди». Ну ок. Сейчас домой метнусь, хоть Ирку обниму да душ приму, и зайду. Будто подслушав его мысли, мессенджер снова пискнул. «Срочно».

Вздохнул, рыкнул, но деваться было некуда. Пропустил свой состав и сел в другом направлении. Начальство, мать его так.

Кажется, Мотя Новый год не праздновал. Ну или не по общепринятому календарю. В его подвальчике ни одного украшения, ни намека на елку, да и сам шеф выглядел буднично. Если это применимо к его вечным расписным жилеткам и шелковым рубахам.

— С Новым годом! — старый еврей расплылся в совершенно безобразной, но отчего-то теплой и приятной улыбке. — Хорошо поработали! За тебя полную ставку чаевыми дали! — сокрушенно покачал головой. — Таки любят тебя дамочки!

Андрей кивнул, но промолчал. Мотя его сюда позвал не для поздравлений.

Хозяин медлил. Смотрел на Андрея исподлобья, перекладывал какие-то ручки и карандаши на столе. Андрей молчал.

Старый еврей не выдержал первым.

— У Моти для тебя две новости, — проскрипел хозяин. — Сам решай, какая из них хорошая, какая плохая. — Мотя пожевал губами, кашлянул. — Никита. Вы с ним работали вместе на этом заказе. У него некрасивые анализы. Твои пока чистые, но через три дня пересдать. Сам понимаешь!

У Андрея внутри все оборвалось:

— Что высеялось?

— Смешная птичка гонорейка, — совершенно беззаботным тоном ответил еврей. Но в глаза не смотрел.

Ладно. Не трагедия. Главное вовремя выявить и начать лечиться. Но как сказать об этом Ире?

— Если шо, конечно, контора оплатит лечение. Все в лучшем виде, — Мотя приподнял открытую ладонь. Испытывающе посмотрел на Андрея. — А ты таки пока в простое. В оплачиваемом.

Мотя был одним из немногих хозяев, компенсирующих работникам простой. Его логика была проста: не будут скрывать, не будут спешить на заработок. Лучше вылечатся. Платил, конечно, минималку, но те, кто подхватывал в чужих койках всякую дрянь, и этому были рады. Особенно девочки.

Андрей напрягся, всеми силами стараясь не выдать, что у него сейчас бушевало внутри. Никитос, конечно, не виноват. Но так хотелось сейчас набить ему морду. И Моте. Вдохнул, выдохнул.

— А вторая? Вы сказали, две новости.

— А, да… Вторая… — хозяин конторы то ли усмехнулся, то ли кашлянул. — Ну, вторая, собственно, тебя не касается. Ты же таки не знаешь, где та лялька с клуба, — нет, все-таки ржет, зараза. Смотрит хитро исподлобья. — Но вдруг тебе интересно,

шо у Айратова возникли проблемы с серьезными людьми. Жадный он. Не любит делиться. Ему сейчас не до беглых стриптизерш. Все псы отозваны.

Мотя пристально посмотрел на Андрея. Тот стиснул челюсти, чтобы не расплыться в улыбке, но глаза блестели. Хозяин конторы глухо хохотнул:

— По клубам пока пусть не мелькает. Шоб вообще в этой сфере нигде не светилась! — Мотя переложил карандаши с одного края стола на другой. — Тихо-мирно пусть живет, как порядочная девочка. После праздников можно зайти в спортзал, Митрич говорил, таки у дамочек популярны танцы, а преподавать некому.

Андрей не выдержал. Улыбнулся. Кивнул.

— Спасибо.

— Иди! Герой-любовник, — пренебрежительно фыркнул старик, но улыбка у него была светлая, почти счастливая.

***

Андрей шел и думал, как ему быть. Ему казалось самым важным сказать Ире, что она теперь свободна. Теперь она может уйти. От этой мысли что-то внутри сворачивалось спиралью, и во рту появлялась горечь. То, что она жила с ним — был не ее выбор. Теперь выбор есть. Он меньше всего хотел, чтобы она воспользовалась этой вновь обретенной свободой, только что делать с этой подставой с гонореей?!

Открыл дверь. Иришка как обычно выскочила ему навстречу:

— Андрюшка! — закричала, бросаясь ему на шею. — Я так соскучилась, — обхватила его руками, прижалась, встала на цыпочки, потянулась к нему губами. — Безумно соскучилась!

— Ир, подожди! — у него внутри все горело, в ушах звенело. Как? Как ее не поцеловать?

Увернулся, подставил щеку, отстранился:

— Ир, мне надо тебе кое-что сказать.

Опешила. Отошла на шаг назад, побледнела.

— Да не бледней ты так! — попробовал перевести все в шутку. — Новость отличная! — а у самого аж руки дрожали. — У Айратова серьезные проблемы. Ему сейчас не до тебя. Ты свободна, — и добавил, спрятав глаза: — Ты больше не обязана здесь жить.

— В смысле? — встревоженно отпрянула.

— Ну… Тебе больше не надо прятаться. — пожал плечами, — Можешь съезжать.

Когда-то эта новость обязательно бы вызвала облегчение, восторг, крики радости у них обоих. А сейчас… Сейчас стояли смущенные, растерянные и не знали, что друг другу сказать…

— Ты… Я… Мы… Все это… — отступила к стене. — Между нами…

— Ира! — он понял, как она восприняла. Идиот! Она же не знает про анализы! Она считает, что он ее выгоняет! — Нет! — почти закричал. — Я не об этом.

— Я поняла, — медленно покачала головой, из широко открытых глаз потекли слезы. — Извини, я поняла…

Она скрылась в комнате.

— Ира, я не это имел в виду, — рванул за ней следом.

Достала из шкафа сумку и что-то швыряла в нее.

— Я если что забуду, ты просто выкинь, ладно? — сгребла с полки свое белье, сверху бросила документы, зарядное к телефону.

— Ира, я прошу тебя, остановись!

Она же уйдет! Она сейчас уйдет! Эта мысль липким ужасом стекала по спине.