Не моя война
Шрифт:
Нелегка ты доля предателя! От нас ушёл, и здесь не ко двору пришёлся! Был м… ком, м… ком и сдохнешь!
«Гуд бай, Америка!» Господи! Как надоела эта песня!
— Куда едем-то? — Витька был раздосадован, что не удалось ему попрощаться с Аидой. Зная его ершистый характер, я понял, что он нарывается на очередной скандал.
— Военная тайна, — буркнул недовольный Модаев.
— Серёжа, ты идиот конченный! — Виктор взорвался. — Армяне, и те знают, где вы дислоцированы, а ты военную тайну корчишь! Тьфу! Бойцов своих тоже прикажешь обучать с завязанными глазами? Тьфу!
— Кого-нибудь поймали? — спросил я.
— Нет.
— Так это может были местные армяне?
— Не знаю. Местных всех, вроде, выгнали.
— Ага, выгнали. Они далеко не уходили, вот и вырезали тех, кто их выгонял, выселял. Посеешь ветер — пожнёшь бурю. Слышал об этом?
— Слышал, — недовольно проворчал Серёга, всем своим видом показывая, что не хочет вести с нами беседу.
— Тем временем машина выбралась на Тбилисскую трассу и бодренько зарулила в сторону Гянжи. В одной больничной пижамке и босиком не чувствуешь себя комфортно, тем паче, что машина открыта всем ветрам. Мы теснее прижались друг к другу. Греемся. После часа езды я понял, куда нас везут.
— Витька, друг, а я ведь знаю, куда нас везут.
— И куда?
— Учебный центр, говоришь, Серёжа? Финтишь, финтишь. В Герань он нас везёт, в Герань. Я после свадьбы там в «Стекляшке» мебель покупал.
— Ого, а я и не думал, что они в Герани обоснуются. Шикарно, Серёжа, шикарно. Как тебя, заморыша, туда пустили?
До всего этого «парада суверенитетов» в Герани располагался учебный полигон Гянжинской (Кировобадской) бригады ВДВ. Центр был образцовым. 4 директрисы для бронетехники. Всего одновременно там могли располагаться, не мешая друг другу, два полка. Было множество капитальных построек. Это и казармы, и медпункт, и штаб с клубом, и парк с боксами для техники, ПТО, столовая, стрельбища для различного вида вооружения.
Туда частенько возили московские комиссии, устраивали показательные занятия. Да и десантников там готовили — любо-дорого посмотреть.
Серёга заинтересовано обернулся:
— Откуда узнал? Объясни.
— Первое. Исходя из показаний спидометра. До Гянжи далеко, до Герани близко. На трассе не всегда сейчас можно топливо достать, даже с автоматом. Второе. В Гянже, как я слышал, уже есть ваши Барбудосы со своим начальством. И им вонючего батальона, который режут армяне, не надо. Ну что, доходчиво объяснил? А про полигон знаю, потому что не сидел сиднем в П-18, а по своим связным делам пол-Азерстана протопал, а где и прополз на брюхе. Кабель ремонтировал, связь устанавливал, направления проверял. С людьми общался, знакомился. Вот так-то. Мольтке.
Через полчаса мы приехали к забору бывшей воинской части. На табличке, написанной акварельной полуразмытой краской на русском и азербайджанском языках, было написано, что это воинская часть народно-освободительной армии независимой республики Азербайджан. Проход и проезд запрещён. Стреляют без предупреждения. Жаль, что армянские диверсанты не с этой стороны заходили, а то бы не преминули захватить эту табличку. Цирк, да и только!
Одна створка ворот была открыта нараспашку. Через разбитое стекло на КПП было видно, как
Мы с Витькой заржали во весь голос.
— И эта твоя организация службы, Серёжа? Ещё удивительно как весь батальон не вырезали, как свиней на бойне. Видно, мужики куда-то сильно торопились.
— Останови! — заорал Серёга на водителя.
Тот ударил по тормозам так резко, что мы уткнулись в спины Серёги и водителя. Больно. Башка не зажила толком.
Взбешённый Серёга выскочил из машины. Он подбежал к КПП, пинком открыл дверь и попытался ударить спящего дежурного. Но тот проснулся от грохота распахнутой двери, схватил автомат и наставил его на своего начальника штаба.
Серёга заорал на него. Но орал испугано.
— Ты почему спишь?! — голос его дрожал от страха.
— Я не сплю! — дежурный мотал головой, прогоняя остатки сна. Автомат был по-прежнему направлен на Серёгу.
— Классный дежурный! — я искренне веселился.
— Угроза НАТО! — добавил Витька.
— Не говори, армянские террористы укакуются от страха, лишь только услышат его могучий, всеразрушающий храп.
— Вы заткнётесь или нет! — это Серёга нам.
Дежурный повернул голову в нашу сторону и заорал:
— Посторонним вход запрещён!
— Это со мной! — Серёга начинал вновь злиться.
— А пропуска?
Тут уже грохнули от смеха не только мы, но и охрана, и безмолвный водитель.
— Я вас снимаю с наряда! — Серёга начал вновь орать.
— Снимай!
Дежурному уже было лет под сорок, и видимо на всю эту войну он смотрел несколько иначе, чем начальник штаба. На его лице было написано, что положил он на своего начальника штаба, сопляка, с прибором.
Серёга выскочил из КПП, хлопнув дверью, и бросил водителю:
— К штабу!
— Крутой ты командир, Серёжа! Прямо как Чапаев!
— Ничего, сейчас с комбатом познакомитесь, я посмотрю, как вы запоёте!
Глава пятая
— Если он такой же, как его подчинённые, то конечно! Только имей в виду, что мы не певцы и не жополизы, в отличие от тебя!
— О командирах судят по выучке его подчинённых. Наверное, так оно и есть.
Тем временем мы поехали через плац, что в нормальной части никому бы и в голову не пришло! Плац, если не святое место, то по крайней мере, его уважают. По плацу, как правило, передвигаются либо строевым шагом, либо бегом. На машине передвигаются только на самом большом плацу — Красной площади.
Серёга даже ухом не повёл, что попёрлись через плац на машине.
Мы остановились у двухэтажного здания штаба бывшего батальона материального обеспечения. Поднялись на второй этаж. И в самой части, и на плацу, и перед штабом, да и внутри штаба был бардак: кучи мусора, испражнения, выбитые стекла. Но непохоже, что часть брали с боем. Не было следов борьбы, перестрелки.
Мы как были — в больничных пижамах, халатах и босиком, так и продолжали ходить, тщательно обходя камни, стекла. Охрана плелась сзади, было видно, что здесь они тоже впервые.