Не надо оборачиваться
Шрифт:
Бонифаций отпадает, она видела, что он не ожидал нападения, да и не было у него ни единого шанса выжить. Разве что он рвался навстречу смерти, но не хотел убивать сам себя. Если так, он будет первым в Роду, кто добровольно захотел умереть. Мог ли он кому-нибудь разболтать? Насколько Лита знала, он время от времени говорил по телефону со многими, но не идиот же он доверять свою жизнь телефонной связи, которую может прослушать кто угодно. А лично он встречался только с Агатой, но она и так была в курсе дела.
Сама Лита не говорила никому. Даже своей подружке сказала, что
Остаётся Агата, которая убедительно объяснила, почему предательница — не она. Но, может, она всё-таки проболталась своей постоянной подружке? Лита её знала, торговка, владелица процветающей парикмахерской по имени Настёна, Ей-то зачем предавать? За деньги? С её доходами вряд ли нищие Ван Хельсинги смогут её финансово заинтересовать. Какие-то политические выгоды? Но какие? От смерти Литы или Бонифация она ничего не получает. А если ревность? Агата явно запала на Литу, Настёна вполне могла об этом узнать. Вот и натравила на соперницу Врагов.
Агата, мудрейшая как-никак, мгновенно во всём разобралась, и теперь прикрывает возлюбленную. А может, прикрывает не от любви, с её-то бьющей через край слабостью на передок, а потому, что не хочет, чтобы Совет узнал — последний мужчина Рода погиб из-за её, Агаты, болтливости и развращённости. Но как быть со сроками? О том, что её организм вот-вот станет готов к зачатию, Лита поняла всего за четыре дня до Ритуала, тогда же она и оповестила Агату. Настёна могла узнать об этом сразу же, подслушав их разговор. Но как за четыре дня найти способ связи с Врагами, да ещё и убедить их, что это не ловушка, что ты говоришь правду? Лита решила, что никак.
Может, Настёна заранее снюхалась с Ван Хельсингами, и только ждала, когда придёт черёд Литы проводить Ритуал? Нет, исключено. Агата стала липнуть к ней совсем недавно, неделю назад, как раз когда Лита созрела для Ритуала. До этого никакой ревности быть не могло. Значит, целью Настёны была не именно Лита, а кто угодно? Или жертвой должен был стать Бонифаций, как это фактически и случилось? Но почему напали, когда в его квартире была страж? Неужели не могли подождать следующего Ритуала? Или его тоже должна была проводить страж? Машина безнадёжно стояла в пробке, так что Лита спокойно смогла позвонить матери и спросить, когда намечался следующий Ритуал и кто собирался в нём участвовать.
— Понятия не имею, когда, — охотно ответила та. — Сроки знает только Агата. То есть, знала, Ритуалов же больше не будет. А чья была очередь — могу сказать. Как раз именно Агаты. Ты же сама мне жаловалась, что она бросается на людей, как конченная нимфоманка. Так ведут себя все, у кого организм созрел.
—
— Ты — страж, доченька. У вас всё не как у людей. Вы умеете сдерживать эмоции, вас к этому готовили. А вот она совсем себя не контролирует. Не осуждай её, пожалуйста, я в таком состоянии веду себя не лучше.
Вот теперь Лита всё понимала. С чего бы Настёне ревновать подружку к женщинам? Они давно вместе, и Агата всё это время вовсе не была образцом верности. Пусть не так откровенно ко всем приставала, как сейчас, но приставала же. Настёна тоже вряд ли соблюдала обет целомудрия, пока её подружка предавалась разврату на стороне. Так что ревность если и была, то тлела, а не полыхала. Но вот на горизонте замаячил Ритуал. Секс с мужчиной считается природным, вдруг Агате это так понравится, что она больше не захочет с женщинами вообще? Тем более, живёт рядом с Бонифацием. Тут уж не приходится выбирать, на кого лучше наткнуться Врагам, на стража или нет. Откладывать нельзя, следующая — Агата.
— Мама, мы с тобой должны сходить в гости к Настёне, — заявила Лита.
— К подружке Агаты? Зачем?
— Хочу кое о чём у неё спросить. А если не ответит или ответит неправильно — прикончить.
— Ты только что говорила, что контролируешь эмоции. Лучше уж соблазняй весь Род, как Агата, чем убивать направо и налево. О чём ты собралась спрашивать?
— О том, не она ли навела Врагов на меня и Бонифация во время Ритуала.
— Почему ты думаешь на неё?
— Кто-то же это сделал. Почему не она?
— Зачем ей убивать тебя и Бонифация?
— Меня — незачем. А мужчину — чтобы Агата не прекратила с женщинами.
— Неубедительная причина, доченька.
— Придумай лучше. Я — не смогла.
— Ладно, если хочешь, давай навестим Настёну. Только дождись меня, сама на неё не наезжай.
— Во-первых, я стою в безнадёжной пробке и выберусь из неё нескоро. Во-вторых, она меня не пустит в дом. Одну не пустит. А с тобой - пустит, никуда не денется.
Ожидать звонка инспектора венгерской полиции Бардину пришлось не слишком долго. Ему даже показалось, что совсем не пришлось — он не замечал хода времени, пока смотрел на Палёнку, и мог бы это делать часами, днями, месяцами, годами, веками… Нет, годами и веками — пожалуй, перебор. Сидели они молча, Палёнка говорить не хотела, она читала очередной журнал, а Бардин, как ни пытался, не мог ей сказать ничего интересного или хотя бы осмысленного. В тиши кабинета компьютер загудел вполне отчётливо.
— Гражданин капитан, вас вызывает венгерский мусор, — сказала Палёнка.
— А? — откликнулся Бардин.
— Хрен на. Венгр. Звонит. По скайпу. Дошло?
— О! — Бардин повернулся к экрану и включил связь. — У! То есть, здравствуйте!
— Добрый день! — откликнулся венгр с еле заметным акцентом. — Это вы капитан Бардин?
— Я.
— Очень приятно. А меня можете называть Ференц. Мою фамилию вы вряд ли сможете правильно произнести.
— Принято, Ференц. Это вы расследовали убийство русской циркачки, которую…