(Не) настоящая жена для магната
Шрифт:
И чем дольше я на него смотрела, тем страннее становилось на душе.
Неожиданно для себя я заметила, что Герман намного моложе, чем казался мне раньше. Сейчас я бы не дала ему и тридцати. Настолько юным и гладким казалось его лицо. И только легкая седина в волосах вгоняла в ступор, создавая странный контраст в его внешности.
В темных глазах — ураган, тонкие губы сжаты в тонкую полоску, а на скулах бешено дергаются желваки, выдавая внутреннюю борьбу.
Неужели мне удалось достучаться до его совести?
— У
— Тогда почему ты везешь меня к нему?! — я не выдержала и сорвалась на крик.
Стоило представить, что меня ждет, как паника подкатила к горлу и сдавила его колючей проволокой. Слезы хлынули из глаз, их уже ничто не могло остановить. У меня началась самая настоящая истерика.
— Ты ведь знаешь, что он со мной сделает! Знаешь и все равно это делаешь. Почему?! Лучше убей сейчас, потому что там меня ждет именно смерть!
Тяжело дыша, колотя его по каменной груди, я смотрела, как смуглая смуглая кожа Германа становится белой. Как демоны пляшут в его глазах, как добро сражается со злом. А мне хочется орать до безумия, до хрипоты.
Но ему плевать. И его наглый взгляд говорит сам за себя. Он не отпустит. Не сжалится надо мной. Таким, как Герман, жалость незнакома.
— Успокойся! Услышь же меня!
Голос предателя прорвался сквозь пелену ужаса и отчаяния.
Слабость охватила все мое тело. И я замолчала. Слабая надежда забрезжила где-то во мне, кольнула в сердце и заставила заглянуть ему в глаза.
— Я не отдам тебя ему! Никому не отдам. Но мне нужно, чтобы ты помогла мне, подыграла. Понимаешь?
Отрицательно мотнула головой.
— Просто доверься мне, ладно? Помоги довести это дело до конца.
Несколько секунд мы оба молчали.
Я видела в его взгляде сомнения. А он считывал мое неверие.
Наконец, Герман не выдержал. Устало прикрыл веки и отпустил мои плечи.
— У него моя сестра, — очень тихо, чужим незнакомым голосом. — И ей плохо… Если я не привезу ему тебя, она погибнет… Помоги мне спасти ее. Умоляю…
Марина
— Мою сестру насильно выдали за него. Она бы никогда не пошла такое добровольно! — в каждом его слове сквозила неприкрытая ненависть. Жестокое почти животное отчаяние и желание спасти родного человека.
Я смотрела на Германа и не узнавала его.
Оказывается, мы вообще ничего о нем не знали!
Человек, которого приставили ко мне в качестве личного телохранителя все это время работал на Гордеева. Само его появление в нашем доме, напуская преданность — все с самого
Страшная догадка вспыхнула ярким светом и полоснула по живому, раздирая грудину и причиняя жуткую боль.
— Тот вечер, — не узнала собственный голос, — ты знал, что Гордеев будет там! Меня ведь должны были забрать уже тогда… Почему не похитили? Что изменилось?
Мрачная тень опустилась на лицо моего тюремщика, густые темные брови сошлись на переносице, выдавая напряжение и… стыд. Я была готова поклясться, что именно это чувство вдруг мелькнуло в его глазах.
— Твой отец не справился с заданием, ему «случайно» помешали, — и пристально посмотрел на меня.
Долго.
Несколько бесконечных секунд, которые показались мне вечностью.
А потом улыбнулся криво. Странной, будто обреченной улыбкой, какой мне еще никогда не приходилось видеть.
Так улыбается человек, который побывал в аду, но каким-то чудом сумел из него вырваться. Тот, кто встретил самого Дьявола и перехитрил его…
— Я не позволил ему этого сделать, — озвучил мои мысли и снова замолчал.
Казалось, он вдруг потерял интерес ко мне, к этому разговору. Ко всему, что творилось вокруг нас.
Теперь он казался мне уставшим и потерянным. Герман уже сам не понимал, чего он хочет и за что борется. Делал что-то, исполнял указания своего Хозяина, врал, изворачивался, разыгрывал передо мной друга, а сам… медленно умирал. Так, внутри. Где никто не видит. Где спрятаны последние остатки человечности. Где еще теплится слабый огонек доброты…
— А взрыв? — хоть и знала ответ, но заставила себя произнести это вслух. — Неужели тебе не было жаль всех этих людей? Там ведь были беременные женщины… невинные дети… За что ты с ними так?
Я попала в цель.
Правильно определила мишень и выстрелила в сотку.
Герман резко побледнел, большие руки сжались в кулаки. От отчаяния. От того лютого бессилия, которое крошило его внутренний стержень. Оно уже попало в кровь и медленно растекалось по телу, заставляя его постепенно гнить, превращая в труху.
На этот раз мне не было его жаль. Ни капли.
Человек, который возомнил себя богом не достоин, чтобы его жалели.
Он — убийца, хоть и невольный. На его руках кровь. Ее уже не смыть. От нее не избавиться, не спрятаться никуда.
И он это понимал.
Понимал и молчал.
Вцепившись в нижнюю часть руля, сжимал крепко. Сдавливал изо всех сил, как если бы сломать хотел.
А потом выдохнул с шумом и произнес хрипло:
— Я не знал, что так будет. Мне в последнюю минуту сообщили, когда уже нельзя было что-то изменить. Ты нужна Гордееву. Он ни перед чем не остановится, пока не получит тебя…