(Не)настоящий папа
Шрифт:
— А этот вопрос тебе лучше задать ему…
— Он сделает так, как хотите вы!
— Что?
— Вы ведь не разрешили ему рассказать мне правду! Вы хотите, чтобы он жил с вами отдельно, а я осталась с бабушкой!
— Оксана, тише! — попросила я, оглянувшись на Кирилла.
Сыночек был настолько поглощен игрой с подругой, что в упор нас не замечал. Оксана смолкла, отворачиваясь от брата. В ее глазах стояли слезы. Она шмыгнула носом и моргнула. Слезы покатились по щекам. Даже плачет не так, как все дети… Без громкого воя, не привлекая постороннего внимания…
— Это
Оксана не ответила. Глаза были все так же закрыты, а по щекам, по уже влажным дорожкам, пробежали новые слезы.
— У меня никогда и в мыслях не было разлучать тебя с отцом. Поверь мне. Я бы очень хотела, чтобы ты приходила играть с нами.
— Неправда.
— Разве о таких вещах врут?
— Тогда почему вы ничего не сказали? Ведь папа с самого начала знал?
— Нет, он узнал совсем недавно. Мы хотели сказать вам обоим, когда твой папа и Кирилл подружатся.
— Почему папа не знал?
— Я не рассказала. Когда-то давно мы поругались, и я не смогла рассказать ему о том, что у тебя будет младший брат.
Оксана сжалась, будто последнее слово ударило ее. Я постаралась не зацикливаться на этом жесте и подалась к ней.
— Я бы очень хотела, чтобы со временем ты и Кирилл тоже подружились.
— Теперь вы и Кирилл будете жить с нами?
— Нет, Оксана, у нас есть свой дом. И так далеко с твоим папой мы еще не заглядывали.
— Я знаю, бабушка хочет, чтобы папа снова женился, — зачем-то сказала Оксана. — Она всегда ему кого-то сватает. Я слышала однажды, как они спорили из-за этого.
Я лишь кивнула, не зная, что на это ответить. Стало неприятно осознавать, что Владимир, оказывая мне знаки внимания, может жениться на другой. Вот только собственной ревности мне сейчас не хватало!
— Папа не хочет ни на ком жениться, потому что любит мою маму. Я точно знаю. О ней он отзывается с особенной теплотой. Всегда.
Снова ничего не ответила. Встала с кресла и принялась разбирать уличные вещи Кирилла. Лишь бы чем-то занять руки. Почему мне так больно это слышать?
— Но на вас он женится, — продолжала рассуждать девочка, словно не замечая моей суеты. — Потому что о вас он отзывается с такой же особенной теплотой, как о маме.
Руки на мгновение застыли в воздухе. Я рассеянно смотрела сквозь рубашку с машинками на рукавах, а по спине ползли холодные мурашки.
Оксана продолжала говорить. Медленно, тихо и грустно.
— Сначала я расстроилась, даже стала ревновать. Мне было приятно знать, что я и моя мамочка, которая пусть и на небе, но… мы самые важные для папы люди. А потом я поняла, что, возможно, это не так плохо. Ведь даже если папа будет любить меня меньше, он будет счастлив и не так одинок. Но я совсем не хочу, чтобы он бросил меня ради вас.
Я повернулась к ней, пораженная до глубины души. Оксана действительно уже взрослая и рассудительная. Совершенно не похожая на своих сверстниц. Уткнувшись носом в одеяло, она продолжала смотреть куда угодно, лишь бы мимо меня.
— Он бы никогда тебя не бросил, Оксана, — тихо сказала я. — Даже если бы весь мир стал просить его об этом.
— Но если
— Поверь, Оксана, если бы я хотя бы попробовала сказать подобное твоему отцу, он больше не стал бы отзываться обо мне с теплотой, которую ты заметила. Потому что ты всегда будешь для него дороже всех на свете.
Нас прервал достаточно громкий стук в дверь. Даже стало жаль, что Владимир приехал так быстро и так не вовремя. Но по преобразившемуся выражению лица его дочери можно было легко понять, что она все-таки мне поверила.
41
Я стояла посреди своей комнаты и соображала, где теперь спать. Пока я готовила Кирилла ко сну, Владимир остался с дочерью, и они достаточно долго разговаривали. Мешать не хотелось, потому я специально медлила. Играла в ванной с Кирюшей и развлекала его как могла. Только вот когда голоса за стенкой стихли и мы вернулись в комнату, Оксана спала на моей кровати. А Владимир, безмерно уставший и раздосадованный, сидел в кресле и пустым взглядом таращился в окно. Я очень надеялась, что разговор с дочерью у него прошел складно и на меня зла никто не держит.
Завидев нас, Владимир преобразился, бодро улыбнулся и вызвался почитать сыну сказку. Кирилл, разумеется, остался в восторге от подобного предложения и со скоростью пули забрался в кровать. Как же все-таки хорошо, когда есть подмена! Особенно когда эта подмена — второй родитель твоего ребенка.
Спустя десять минут сынок спал без задних ног. Владимир снова уселся в кресло и поглядывал на меня исподлобья. А я стояла, не зная, куда себя деть.
— Иди сюда, — шепотом позвал он. — Поговорим.
Эх, вот шепотом меня еще никто и никогда не отчитывал. А тон Владимира будто кричал мне — будет жарко.
Поджала губы и отрицательно покачала головой. Кто бы только послушал? Мгновение — и меня сцапали за руку и достаточно резко дернули на себя. Едва пискнуть успела, как уже оказалась на коленях Владимира, в его крепких объятиях.
— Пусти!
— Тише, детей разбудишь.
Ахнула. Вот это наглость. Со стороны мы, наверное, казались счастливой супружеской парой, которая, уложив своих детей спать, теперь готовилась к любовным играм. На деле же подобная поза меня серьезно смущала. К таким тесным контактам с Владимиром я не была готова ни морально, ни физически. Только вот все попытки освободиться сводились к тому, что тесные объятия становились совсем удушающими. Но… такими приятными и надежными.
— Значит, ты собралась уходить из лагеря? — строго спросил Владимир низким тихим голосом.
— Собралась! И не думай, что сможешь меня отговорить.
— А я и не собираюсь отговаривать. Я тебя не отпущу, — в его голосе послышались уже знакомые упрямые нотки.
— Владимир Александрович, вы слишком самоуверенны. Боюсь, в этом вопросе вам не поможет даже грубая физическая сила.
— Я привык действовать юридически. Потому предлагаю обсудить этот вопрос.
Он мягко поглаживал мне спину большим пальцем и щекотал дыханием щеку.