Не навреди
Шрифт:
Она потерла лоб, словно стараясь отогнать неприятные мысли.
– В тот день мы с ней договаривались встретиться. Но Олег попросил меня приехать к нему за город. У него, как назло, случился приступ мигрени, и он не захватил с собой лекарство. Лежал пластом, абсолютно без сил. Аня знала, что с ним такое бывает и что он не может обойтись без таблеток. Но ужасно рассердилась, что я отменила встречу. Сказала, что я всегда выбираю его. И я ответила ей… – прервавшись, Елена сделала глубокий вдох. – Сказала, что если бы она меня любила, то не мучила бы. А она ответила, что больше не будет меня мучить
Вика почувствовала, что обязана сказать что-то утешительное. Но в голову ничего не пришло, кроме: «Я уверена, вы бы помирились».
– Наверное. Теперь я этого никогда не узнаю. Если только мы не встретимся там, – Елена посмотрела на потолок. – Как думаешь, там есть что-то?
– Не знаю, – Вика вдруг сообразила, что с ней перешли на «ты». – Может быть. Но было бы неплохо, если бы душа и вправду оказалась бессмертна.
– Она не у всех имеется, – Елена пристально посмотрела ей в глаза. – Спасибо тебе. Мне действительно надо было выговориться.
Уже у дверей Вика, заметив ручку с блокнотом на тумбочке в прихожей, сказала:
– Я оставлю вам свой номер. Если что-то будет нужно, звоните… В любое время, – добавила она, выводя на бумаге цифры. – Не стесняйтесь.
– Надеюсь, не понадобится. Можно я тебя обниму? – вдруг спросила Елена.
– Конечно, – Вика неловко ткнулась в разведенные руки и почувствовала, как они крепко сжимаются на ее спине. Она замерла, ощущая на шее теплое дыхание. «Спасибо тебе, хорошая моя», – прошептала Елена и поцеловала ее в щеку.
Пробормотав: «Берегите себя», Вика выскочила из квартиры как ошпаренная. Мягкие нежные губы были так пьяняще близко, что у нее закружилась голова. Она посмотрела на телефон, беззвучно мигающий сообщениями от Светки. На часах было без двадцати восемь.
Примечание:
Анамнез – (от греч. – воспоминание) – совокупность сведений, получаемых при медицинском обследовании путём расспроса самого обследуемого и/или знающих его лиц.
Часть 3. Конвергентное мышление
Несмотря на жару, мужчина был упакован в строгий черный костюм.
– Я чувствую, они хотят от меня избавиться, – он вытер бисеринки пота со лба белоснежным платком.
– Кто именно они? – Шишкина с серьезным видом пометила что-то в своем блокноте.
– Коллеги.
Вика скосила глаза на экран телефона. Светка прислала мем с Гретой Тунберг. «Хватит убивать докторов, чтобы сделать докторскую колбасу». Не удержавшись, она прыснула и тут же, натолкнувшись на укоризненный взгляд Галины, сделала серьезное лицо.
– Почему вы так решили? – устало спросила Шишкина.
Мужчина снова провел платком по лбу.
– Они намекают, смеются, перестают разговаривать, когда я вхожу в кабинет. Резко так обрывают разговор, будто меня обсуждали.
– И давно это началось?
Улучив момент, Вика ответила веселым смайлом. В душе зашевелилось нечто неприятное, похожее на угрызения совести. Это чувство преследовало ее со среды, когда, вернувшись, она рассказала
– С тех пор, как меня повысили. Они специально это делают. Давят на меня психологически. Мне плохо, доктор. Я весь извелся. Есть не могу, спать, – его пальцы заскользили по узлу галстука так, словно он намеревался развязать его, но вместо этого он, кажется, затянул узел еще туже. – И зам мой смотрит на меня тоже как-то не так. Я уверен, меня подсиживают. Компромат на меня собирают. Специально слабые места ищут. Генеральный вызвал недавно, у меня голова закружилась. В обморок упал. Пошел к терапевту районному, она говорит, идите к неврологу. А у них там очереди аж на август. Вот, решил к вам прийти.
– И правильно решили, – Шишкина бодро закивала головой. – У нас тут лучшие специалисты. Я вам пока выпишу этифоксин – по две капсулы утром и вечером. А вы еще к психологу нашему зайдите – Ариадна Степнева, прекрасный молодой специалист.
Ариадна приходилась Шишкиной родной дочерью и специализировалась на когнитивной терапии.
– Так а психолог мне зачем? Мне надо, чтобы я в обмороки не падал.
– Вам необходимо обучаться релаксации. Всё в комплексе лечить надо, Григорий Иванович, – шариковая ручка Шишкиной резво забегала по бланку. – Всё в комплексе. Сейчас мы вам назначим МРТ, чтобы точно исключить органику, а вы, когда будете внизу, в регистратуре очередь к психологу возьмите. Она только по средам и пятницам принимает.
В левом верхнем углу монитора со звоном вспыхнул красный флажок. Программа уведомляла о том, что к Шишкиной на сегодня записался еще один пациент. Ровно через пятнадцать минут к ним должен был явиться Олег Бородин. Вика нервно повела плечами. За те двое суток, что прошли с момента ее встречи с Еленой, она успела смириться с мыслью, что больше никогда ее не увидит. Мысль эта была грустной, но приносила определенное облегчение – общение с нестабильными людьми ей было противопоказано. Как сказал когда-то Костя: «Ты явно любишь качели, но с твоим вестибулярным аппаратом тебе на них лучше не садиться».
И вот, когда она уже почти перестала думать о Елене (сон не в счет), та снова замаячила на горизонте. И ей совсем не понравился радостный трепет в сердце, который она ощутила при виде знакомой фамилии.
Бородин в три широких шага пересек кабинет и, скомкано поздоровавшись, уселся в кресло. Он не изменил своему подчеркнуто-небрежному стилю, на этот раз облачившись в мятый светло-кремовый костюм и бежевые сандалии.
– Извините, что беспокою вас. Но я уже не знаю, что делать! Все это прогрессирует… – он накрыл ладонью подрагивающее колено, пытаясь унять дрожь. – Может быть, я себя накручиваю, но я боюсь за нее.