Не остаться одному
Шрифт:
– Ничего, – спокойно ответил он, – у тебя есть надежные люди.
– Да, есть, – подтвердил я, – побратим.
И посмотрел ему в лицо. Наши взгляды скрестились, как клинки, и за этим перекрестьем стояла пещера и наша кровь, смешавшаяся над тушей убитого медведя.
Да.'O rl~o gs.
Что-то рвешь по-живому. Что-то отмирает само… и неизвестно, что хуже.
– Я не рыцарь, – ответил Вадим.
– Да, не рыцарь, – безжалостно отрезал я. – Всего хорошего. Удач на новом месте.
И, отвернувшись, пошел по берегу прочь.
Вадим не окликнул меня. А я не оглядывался…
Когда я вернулся к кострам, там по-прежнему было немало людей, но никого из
И я услышал, как моя Танюшка, сидевшая неподалеку с задумчивым лицом, присоединила к голосу Игоря свой:
– Одно – как желтый огнегривый лев, Другое – вол, исполненный очей, А с ними – золотой орел небесный, Чей так светел взор незабываемый…Гусли-арфа Игоря неожиданно заплакали под его пальцами, и к ним вдруг присоединилась поцарапанная гитара в руках какого-то парнишки, подхватившая мелодию…
– А в небе голубом Горит одна звезда… Она – твоя, о ангел мой, Она с тобой всегда… Кто любит – тот любим. Кто светел – тот и свят. Пускай ведет звезда тебя Дорогой в дивный сад… Тебя там встретят огнегривый лев, И синий вол, исполненный очей, С ними – золотой орел небесный, Чей так светел взор незабываемый… [12]12
Музыка В. Вавилова, слова А. Волохонского.
Он приглушил струны. Никто не хлопал, все просто молчали, не глядя друг на друга. Молчали, пока тот же парнишка с гитарой не подобрал новую грустную мелодию и не запел по-английски:
– В полях под снегом и дождем — мой верный друг, мой бедный друг, — тебя укрыл бы я плащом от зимних вьюг, от зимних вьюг. А если мука суждена тебе судьбой, тебе судьбой, готов я скорбь свою до дна делить с тобой, делить с тобой…Я знал эти стихи Бернса, но по-русски. Они мне всегда нравились…
– Пускай сойду я в мрачный дол, где ночь кругом, где тьма кругом — во тьме я солнце– Почему ты стоишь один в темноте? – Я обернулся и увидел Сандру. Она улыбалась, и улыбка была чуть смущенной. Не дожидаясь моего ответа, она быстро сказала: – Я тебе так благодарна… но я тебе плохо отплатила. У вас погибшие… и четверо твоих остаются у нас…
– Каждый волен решать, где ему оставаться и с кем идти, герцогиня, – ответил я спокойно. Сандра на миг запнулась, словно не решаясь что-то сказать, но потом выпалила:
– Оставайтесь все! Чем плохо?!
– Да ничем, – пожал я плечами. – Просто не для нас. Меня лично ждет Пацифида, а остальные просто идут со мной, потому что этого хотят… – И добавил:
– Теперь все это странно, Звучит все это глупо, В семидесяти странах Зарыты наши трупы… —И это тоже романтика, Сандра.
И я подошел ближе к костру, возле которого сидела Танюшка. Она посмотрела на меня снизу вверх и тихо спросила:
– Проветрился?
– Да, Тань. Я сяду? – Она хлопнула рядом, и я опустился на расстеленный плащ. – Тань, – я толкнул ее локтем, – ты не обиделась?
– Эх ты, – вздохнула она и погладила раненое плечо. – Опять тебя зацепили…
– И еще руку под локтем, – вздохнул я. – И еще сердце, Тань. Сразу несколько ударов, и так точно…
– Ты про Джека? Он мне сказал. Жаль, что он ушел…
– Не только из-за Джека. Про Вадима знаешь? – Танюшка кивнула. – А больше всего, Тань, знаешь – из-за Арниса.
Она помолчала. Потом коснулась губами моего уха и шепнула:
– Если бы ты этого не сказал, мне было бы тяжело с тобой… дальше. – И, пока я переваривал ее слова, она добавила: – Но вообще-то, знаешь, Олег… все справедливо. Каждый сам выбирает, как будет жить. И умирать. Только сам.
– А где Сергей и Ленка? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
– Они давно ушли, – пожала плечами Танюшка. – Ленка его увела… Хочешь, – Танюшка улыбнулась углом рта, – и мы пойдем?
– Куда? – резко затормозил я.
– Ты меня трахнешь, – пояснила Танюшка. – Именно трахнешь, говорят, это помогает от переживаний… Я потерплю. Помнишь, как ты это сделал тогда, в Англии?
– Тебе что, тогда не понравилось? – осведомился я.
– Понравилось, – призналась Танюшка. – Только вообще-то ты мне не из-за этого нравишься…
– А что, разве бывает, что нравятся только за это? – удивился я.
Танюшка удивилась тоже:
– Да, и нередко… А, конечно! Это… – Она засмеялась. – В общем, это девчоночьи разговоры. Мальчишки же за глаза обсуждают девчонок? Обсуждают-обсуждают, не отворачивайся… Ну, и мы тоже парней обсуждаем. Многие как раз на это и упирают – какой ее парень секс-гигант… Олег, да ты смущаешься?! – Она весело удивилась. – Правда смущаешься, вот это да!
– Я не говорю за глаза о девчонках, – сердито отозвался я. – И не думаю, что я секс-гигант.
– Ты такой, как надо. Особенный, – серьезно ответила она. – Самый лучший… А вот я у тебя, – она вздохнула, то ли в шутку, то ли всерьез, – средненькая вся…
– Ты – средненькая? – усмехнулся я. – Ну-ну…
– Конечно, средненькая, – упорствовала Татьяна. – У Ингрид грудь красивей, и у Ленки Чередниченко, кстати, тоже… У Клео талия тоньше, а бедра шире… И у Радицы, и у Лидки ноги длиннее…