Не оставляй меня одного

Рубина Дина Ильинична

А когда Пэн закончил стихотворение, он прочел его еще раз вслух и, всплакнув от огорчения, написал сверху: «Посвящается дорогому незабвенному другу эсквайру Смиту по его настоятельному требованию».

Не успел он поставить точку, как распахнулась дверь и в комнату ворвался Лорд Сэм Уайт, волочивший на себе мокрого, перепачканного болотной тиной эсквайра.

Ну и перепугался Пэн Трикитак! Он принес эсквайру свою пижаму и помог ему переодеться. Потом он напоил эсквайра грогом и усадил его в глубокое кресло. И когда Смит отдышался, он сказал следующие слова:

— Послушайте-ка меня, сэр! Мы допустили крупную ошибку. Пока я скитался по болотам и искал этого идиота мистера Буля, я понял вдруг одну истину: нет и не может быть никакого призвания вдали от клубничного пудинга. А тут еще Лорд Сэм Уайт вспомнил о вкусной косточке, которую он припас с утра… Вот так-то, сэр, скажу я вам — очень трудно НАЙТИ СВОЕ ПРИЗВАНИЕ!

С этими

словами эсквайр отрезал большой кусок клубничного пудинга.

Стихи о Трикитаке и о булке с земляничным джемом

Трикитаку на прогулкеЗахотелось свежей булки.С земляничным джемом булкуЗахотел он на прогулке.Только булка с джемом этимУ него лежит в буфете.По причине таковойТрикитак спешит домой.И по этой же причинеОбгоняет он машины.Всех, кто ходит,Всех, кто едет,Обгоняет Трикитак.И за ним несутся следомСто одиннадцать собак.Мопсы, пудели и догиМчатся посреди дороги.Дама даме говорит:«Это где-то дом горит.Разве могут без причиныЛюди обгонять машины?Разве могут мчаться так,Словно по тревоге,Сто одиннадцать собакПосреди дороги?Чтобы город уберечьОт огня и дыма,ДЕЖУРНОМУ ПОЖАРНОМУЗВОНИТЬ НЕОБХОДИМО!«Извините, господин!Это что за служба?Прачечная?Здрасьте!Нам дежурный нуженИз пожарной части.Извините, господин!Чтобы город наш спастиОт беды возможной,Вам пожарных привезтиНадо неотложно».Вот на крепких звонких шинахМчат по городу машины.В касках в них сидят попарноСто одиннадцать пожарных.Каски, как огонь, горят.На пожар машины мчат.Мчат по улице прямой,Минуя переулки.Впереди бежит домойТрикитак за булкой.

А за ним несутся следомСто одиннадцать собак.Всех, кто ходит,Всех, кто едет,Обгоняет Трикитак.Пробежал быстрее ветраОн четыре километра.Открывает дверь ключом —И скорей к буфету.А в буфете ничегоРовным счетом нету.Как стоял он — так и сел.Бьется сердце гулко.«Я, наверно, булку съелСам перед прогулкой.Значит, надо поскорейЗаменить пропажу».Он за дверь, а у дверейПсы сидят на страже.Сосчитал их Трикитак —Сто одиннадцать собак.А за ними во двореСтроятся попарноРовно сто одиннадцатьС брандспойтами пожарных.

Тогда решает Трикитак,Что

завтра на прогулкеОтдельно каждой из собакОн в зубы даст по булке.Даст по булке вместе с джемомВсем собакам непременно.А пожарным, славным людям,Приготовит вкусный пудинг.Пудинг земляничныйИз муки пшеничной.«Приходите в гости,ДОРОГИЕ ГОСТИ!»Дама даме говорит:«Этот город не сгорит.В нем такие славныеСОБАКИ И ПОЖАРНЫЕ!»

Глава IV (прогулочная)

В гостях у тети Тротти

Это кто вверху над намиТам летит над облаками?Выше дерева и крышиИ пожарной вышки выше?Может, это самолет,Очень странный самолет?Он нисколько не гудит,Без мотора сам летит.Может, птица в небе синем?Только крыльев нет в помине.Кто же все-таки над намиТам летит под облаками?Выше дерева и крышиИ пожарной вышки выше?Кто летит,Какой чудак?Безусловно, Трикитак!Он летит послушноНа шариках воздушных.Обогнал он двух воронИ синицу тоже.Ну конечно, только онЭто сделать может!Он находится в полете,Потому что, потому,В гости к доброй тете ТроттиОчень хочется ему.

Пока Пэн во все горло распевал свою песенку, вдали показалась черепичная остроконечная крыша домика тети Тротти. Тогда Трикитак один за другим стал отпускать шарики. Сначала красный, потом желтый, потом зеленый. Он так залюбовался хороводом разноцветных шариков в голубом небе, что не заметил, как очутился прямо над крышей тети Тротти.

Оставив себе синий шарик, Трикитак стремительно полетел вниз и приземлился… Нет, ПРИКРЫШИЛСЯ прямо на флюгер — маленькую лошадку из кованой меди. Лошадка бешено завертелась, показывая то юг, то север, то восток, то северо-запад, и вместе с ней бешено крутился Трикитак. Наконец лошадка остановилась, показывая юго-восток, и Пэн, прокатившись по крыше, упал во двор. (Забегая вперед, скажем, что путешествие по черепице оставило НЕИЗГЛАДИМЫЙ след на штанах Трикитака. То есть, сколько ни пыталась тетя Тротти разгладить горячим утюгом гармошку на его штанах, след оставался НЕИЗГЛАДИМЫЙ.)

Итак, Пэн скатился вниз по крыше домика и очутился прямо перед крыльцом, на котором, лениво развалясь, дремала Леди Элизабет Сноу.

— Хеллоу, Леди Сноу, — тяжело дыша, сказал Трикитак, не забыв приподнять в приветствии канотье. — Какой сильный ветер сегодня, не правда ли?

Леди Элизабет Сноу открыла зеленый глаз и чуть шевельнула полосатым хвостом.

— Как поживает уважаемая тетушка? — учтиво спросил Пэн и сразу увидел записку, которая висела на шнуре колокольчика у входной двери.

Записка гласила… нет, она молчала, но в ней было написано следующее:

«Мистеру Пэну Трикитаку, на случай, если он вдруг вздумает прилететь ко мне на воздушных шариках.

Пэн, голубчик! Ключ от дверей находится в дальнем левом углу будки Леди Эмми Сьют, к которой (к будке) надо идти по тропинке через огород, минуя курятник, загон для осла, пчелиные ульи и сарай со свиньями.

Будь осторожен, не потеряй ключ.

Жаркое из бараньих ножек в духовке, яблочный кисель на столе.

Целую тебя, мой мальчик.

Искренне твоя — тетя Тротти».

Когда Пэн прочел про яблочный кисель, он помчался в огород СО ВСЕХ НОГ. Правда, у него их было маловато, всего две ноги, но управлялся Пэн с ними очень ловко. Он пробежал как метеор через огород, мимо грядок с зеленым луком, петрушкой и салатом, миновал курятник, загон для осла, пчелиные ульи и сарай со свиньями. И вот он стоял перед будкой Леди Эмми Сьют и подумывал, как лучше дать знать о себе.