Не оставляй меня одну

Солнечная Зоя

— Что является признаком выполнения сделки? Как ты определишь, что я выполнила свою часть?

— Победа над Гхаттотом. Он ушел — ты справилась.

— А если победит он?

— Прогонит. Уйду искать другой мир. Сделке конец.

— А если победишь, сделаешь меня богом, и этот мир станет моим, я все верно понимаю?

— Да. Но стать богом непросто. Человек не справится. Не выдержит. Сломается. Нужна подготовка. Начнем? Сделка?

Он спрашивал, готова ли я заключить сделку на таких условиях. Слишком заманчиво, слишком вкусно, словно передо мной демон, но он не был на него похож, про них Влад мне рассказывал, и Кайрадж другой. Например,

когда у демона спрашиваешь, что он даст взамен, он не станет думать, и ответит сам. Опять же, если подумать, то что я теряю, соглашаясь на это? Чем я рискну? Разве что собой, своей жизнью, но и к черту. Никогда не хотела убить себя, но в данном случае риск оказаться обманутой оправдан.

— Я согласна, — надеюсь, я не пожалею об этом. — И что от меня требуется?

— Думай. Мысли. Развивайся. Ты пока слаба. Усвой первый урок — ближайшая цель. задача. Подумай о Михаиле. Душа и тело разделились. Он остался. Почему? В ответе — ключ ко всему. Вопрос прост и сложен. Ответ будешь находить много раз. Каждый ответ — ступень развития. Пройди путь до конца. Начни с первой ступени.

— Просто найти ответ на вопрос?

— Не просто. Это путь развития. Следуй по нему. Я направлю. Направь и ты меня. Жду урок.

Он опять сбился на большое количество смысла в малом количестве слов, и я потерла зудящие болью виски. Кайрадж имел в виду, что иди по этому пути легко не будет, но он поведет меня. А еще прямо сейчас он ожидал начала своего обучения. Было в этом что-то странное: бог хотел научиться быть человеком, а человек — богом.

Мне не доводилось быть учителем, в отличие от Влада, да и никогда я не стремилась к этому. И вот теперь надо было срочно решать, с чего начать, и я потерялась. Если логически подумать, его нужно учить различиям между ним и людьми, а чем он отличается от человека? Безэмоциональностью. А еще, полагаю, отсутствием морали. Отлично, с этого и начнем.

— Для начала, Кайрадж, вот тебе немного теории. У нас, людей, есть чувства. Мы умеем любить и ненавидеть, радоваться и грустить. Что ты знаешь об этом?

— Я наблюдал и видел. Я бестелесен, иной. Не почувствую, но осмыслю.

Я схватилась за голову, вспыхнувшую болью. Он говорил о том, что наши чувства — прямое следствие того, что у нас есть тело, и что сам он не может чувствовать, потому что тела у него нет, но он хочет логически осмыслить и понять.

— Ну все, хватит! — я не выдержала. — Общайся проще, иначе моя голова лопнет! Ты причиняешь мне боль, это плохо! Нельзя причинять боль близким!

Некоторое время он молчал, а потом снова начал говорить, но значительно медленнее, чем обычно, словно с трудом подбирал слова:

— Мы близки… по меркам… людей?..

Да, так значительно проще, и я выдохнула.

— Не совсем, но причинять боль не надо, это плохо.

— Я видел… люди причиняют боль друг другу… часто…

— Люди относятся друг к другу по-разному. Тех, к кому они относятся хорошо, оберегают, даже ценой благополучия остальных. Родители будут защищать своего ребенка. Друзья не станут всерьез вредить друг другу. Напарники будут прикрывать друг другу спины.

— Кто ты мне?

Он хотел знать, кто я ему по социальному статусу.

— Я твой партнер. Мы заключили взаимовыгодное соглашение, и потому нужны друг другу. Так что не надо причинять мне боль. И на сегодня с тебя хватит. Можешь наблюдать за людьми — наблюдай, учись разговаривать, это твоё задание. А теперь иди, общение с тобой утомляет, да и голова у меня все

еще дребезжит, дай ей отдохнуть.

— Времени мало, — он опять перешел на свой укороченный лексикон, в ответ на что я схватилась за голову, и он, помедлив, продолжил иначе. — У тебя… нет времени… Ты и твой брат… вам грозит опасность…

— Кто нам угрожает? — спросила я, намереваясь выяснить, как спастись, но Кайрадж ответил сразу на конечный вопрос что делать, чтобы спастись?

— Покиньте дом. Сейчас.

Его фигура растворилась, а я вдруг поняла, что не сплю и стою посередине темной комнаты. На секунду я засомневалась, не был ли Кайрадж сном, но сразу отбросила эту мысль, ведь засыпала я на подоконнике, а теперь вот стою здесь. Но из этого следовало, что пора бежать.

Я влетела в комнату брата без стука и застала его сидящим на кровати с газетой в руках. Рядом валялась кипа старых газет, но с учетом одиннадцати лет заточения ему вся эта информация казалась новой. Влад поднял на меня хмурый вопросительный взгляд. Он очень не любил, когда к нему входили без стука, но во-первых, мне это позволялось, а во-вторых в критичной ситуации, как сейчас, это не имело значения. Понимая, что я не стану просто так врываться с таким лицом, он ждал, что я объясню свои действия.

— Надо уходить! Срочно! — выпалила я и метнулась обратно к двери, но Влад не позволил.

Он перехватил меня за руку, дернул на себя, резко крутанув, словно в танце, а затем мои ноги оторвались от пола. Я оказалась поставленной на подоконник перед распахнутым окном, выходящим на боковую часть дома, а платье аккуратно закрутилось вокруг ног, и теперь все его юбки было очень удобно подхватить, я оценила.

— Прыгай, — сказал Влад, но я и так сообразила, что он предлагает.

Для некоторых вещей нам с ним связь разумов не требовалась, вот как сейчас, потому что логика была понятна и очевидна. Спускаться по лестнице было бы долго, да и нас внизу могли бы остановить, а я сказала срочно, что означало сию секунду и без промедления.

Подобрав юбки, я неловко спрыгнула, про себя ругаясь на такую неудобную одежду. Здесь не было высоко, всего лишь второй этаж, но перенаправить инерцию в кувырок из-за одежды было очень сложно, и я только чудом ничего себе не вывихнула. Влад последовал сразу за мной, и мы нырнули в ближайший переулок, чтобы скрыться из виду. Только преодолев несколько зданий, мы остановились и притаились в тени, поглядывая в сторону нашего дома, к которому как раз подъехала карета. Из нее вышла Анна, подошла к нашему дому и позвонила в дверь. Ну да, она должна была заменить мужа сегодня на посту, но по какой-то причине задержалась. Однако в дом она не вошла. Юрий вышел и оттеснил ее от дверей назад к карете, о чем-то говоря. И тут я вспомнила и почти бросилась в сторону дома:

— Михаил остался там! — честно сказать, я совершенно забыла, что у моего призрака теперь есть тело.

Предвосхищая мой порыв вернуться в дом и все возможные попытки сопротивления, Влад одной рукой обхватил меня за талию, а второй зажал рот и, прижав к себе спиной, зашептал на ухо:

— Не глупи, Вероника, ничего твоему призраку не сделается. Если убьют его тело, дух вернется к предмету, к которому он привязан, — только после этого он убрал руку от моих губ.

Слушая его, я действительно немного успокоилась, и прорыв бежать обратно поутих, так что дергаться я не стала.