Не от мира сего-3
Шрифт:
— До утра тебе срок. Завтра на Присутственное место в Детинце рыбу доставишь, опять же — Судейский городок поблизости. Там и решим наш спор. Люди тому свидетели!
Люди согласно заквакали, захрюкали и заблеяли.
«Вот я попал, черт побери! Спасибо Царю Морскому!» — подумал Садко, и сразу же эта мысль вытеснилась другой. — «Сидят за столом, как сычи, дуются, хвастают, а музыкантов для пищи духовной не пригласили. Во, народ!»
Но едва только он открыл дверь, как нос к носу столкнулся с целой ватагой черномазой публики. Точнее —
«Чиганы!» — догадался Садко и вздохнул. Да, эта орава сейчас повеселит застолье, поорет песни, что «к нам приехал, к нам приехал князь Володя дорогой», в тамтамы постучит, в дуду подует, а бедный медведь, кряхтя, попрыгает на задних лапах. Весело и душевно! Эти певцы только коней воровать умеют, а певицы — чужие деньги на базарах прикарманивать. Хороший вкус у слэйвинов, нечего сказать. «Ну, да пес с ними. У меня теперь задача поважней, нежели чиганов заезжих критиковать».
Садко не ожидал, что временные рамки окажутся столь жесткими. Теперь новую снасть подготовить — никак не успеть. Да и к Ильменю идти — лишние траты драгоценного времени. Скоро закат, одно радует, что ночи не такие темные в связи с началом лета, можно попытать изловить удачу за хвост. Хорошо, что не сигов князь заказал — иначе пришлось бы помучиться. Их, как известно, ловить лучше всего перед нерестом, который совпадает с ледоставом, но и опаснее всего. Промысел сигов всегда сопровождался жертвами среди рыбаков.
— Василий! — сказал он парню, сидевшему во дворе и наставлявшему на верный путь Жужу. — А не пойти ли нам с тобою на рыбалку?
— Когда? — живо откликнулся тот, сразу скормив собаке все средство наставления.
— А прямо сейчас, — ответил Садко. — Только мне твоя помощь нужна.
Уже через несколько мгновений Василий бежал к берегу Волхова, вооружившись сачком и ведром. Рядом скакал, как горный козел, Жужа, забегая то справа, то слева от мальца.
Поймать Рыбу Золото-перо, вообще-то, можно, как и любую тварь, если она, конечно, существует в природе. Предположить, что она как раз сейчас заходит в чистые холодные стремительные реки для нереста, соблюдая вековой порядок, закинуть удочку — и все: сиди, жди. Глядишь, и клюнет что-нибудь. Вот словить аж три рыбины, да еще и до утра — это, практически, невыполнимо. Редкая рыба, что и говорить, сродни ильменьскому тайменю, но ценнее. Одно название «Золото-перо», что так любят произносить слэйвинские рыбаки, чего стоит.
Садко не стал дожидаться возвращения Василия, а спустился прямо у дома на берег реки Tarjeta. Слэйвины переиначили название в «Тарьец» а потом вообще — в «Тарасовец», но скрывающиеся в холодных быстрых водах рыбы об этом не знали, особенно та, что предпочитала именно эти условия для метания икры — вожделенная Рыба Золото-перо. Если она где-нибудь пасется, то только в этом широком ручье, где даже в самое жаркое лето вода остается очень бодрящей,
Поймать рыбу — это полдела. Ее еще надо как-то сохранить, чтоб она, так сказать, не потеряла своего товарного вида. Иначе можно оказаться в весьма щекотливой ситуации.
Добыл, к примеру, на охоте шикарного блистающего перьями павлина, одному коллеге отдал перо, другому. Ночью часть перьев сама повылезала по какой-то причине, пришел домой под вечер следующего дня, показываешь жене: принес тебе павлина. Жена, конечно, возражать не станет, но вот ее мама, в простонародье — теща, возмутится: если каждую ободранную курицу павлином величать, то пора лечиться от алкогольной зависимости. И давай семью разрушать с новой энергией, присущей только тещам.
Поэтому Садко в первую очередь, стараясь не обращать внимания на закатывающееся за Кремль солнце, создал в ручье загон, куда можно было поместить любую рыбу, если она, конечно, не величиной с человека. Закончив с постройкой, продрогнув до костей — стоять в речке-ручье пришлось босиком — он побегал по берегу взад-вперед «для сугрева», определяя, где бы он стоял в засаде, если бы был рыбой. Выше по течению такое место в наличии имелось.
Если именно здесь под водой не пряталась Рыба Золото-перо, то тогда ее в Тарьеце вообще нет.
Садко забросил свой видавший виды невод, штопанный-перештопанный, и принялся его осторожно вываживать, холодея сердцем не от студеной водицы, а от мысли, что облажается, и — прощай голова. Сначала ему показалось, что зацепился за камень, но потом эту мысль от себя отбросил: камень не будет дергаться и тащить снасть против течения. А затем он, забыв обо всем вокруг себя, начал борьбу с попавшейся рыбой, молясь, чтоб это была не какая-нибудь уклейка-переросток, либо ерш, отъевшийся до размеров столетнего сома.
Васька с ведром, полным всякой рыбной мелочи, выловленной сачком на мелководье, замер, завороженный зрелищем. В его воображении Садко сейчас сражался с водяным, забравшимся в их речку, чтобы потом, ночью, вылезти и утащить его, и его котов, и собаку, и маму в омут. Омутов в Тарьеце отродясь не было, но это неважно. Важно то, что Садко, наконец, овладел своим неводом настолько надежно, что выбросил бившуюся в нем рыбину на берег.
Музыкант оттер тыльной стороной ладони пот со лба и пошевелил ячеи своей сетки. Проявившийся бок рыбы отливал радужным блеском.
— Есть, — сказал он Василию и, подхватившись с трепещущим уловом, побежал к своему пустому загону.
К удивлению мальчишки он выпустил в него рыбу, та сразу же прошла вдоль стенок, словно пробуя их на прочность, быстро и мощно изгибаясь всем телом.
— А мы не отнесем ее к маме? — удивился парень.
— Нам еще нужно парочку таких же поймать, — ответил рыбак. — А потом вместе с тобою доставим их князю Ярицслэйву. Так что пусть пока улов тут поплавает. Думаю, мама не обидится.