Не от мира сего-3
Шрифт:
— Ну, как у нас дела? — спросил он у Илейки.
— Так оживаю, — ответил тот.
— Тогда у меня есть две новости.
— Плохая и очень плохая, — коротко усмехнулся Илейко. — Ты мне лучше скажи, что мне с тобой делать?
Эйно Пирхонен в ответ пожал плечами и протянул ему сосуд, один из тех, что всегда рядом с хахо стояли: очнутся они на Страшный суд, предшествующий
— Да, — притворно укоризненно замотал головой лив, но товарищ его неожиданно оборвал.
— Нет больше Эйно Пирхонена, — сказал он. — Ушел перед Морским Царем на малиновый звон.
— А кто же тогда остался? — удивился Илейко.
— Тык, мык, — не очень внятно промямлил гуанча. — Иванович.
— Ага, — согласился лив. — По мне «тык», как и «мык» — ай, какие почетные имена! Главное, что — Иванович.
Гуанча задумался: выбор нового имени оказался делом непростым. С ним как-то придется жить оставшееся время, откликаться на него. Ивановичей, конечно, как собак нерезаных. На такое имечко и отзываться неинтересно.
— Как ты говоришь? — почесал в голове Эйно Пирхонен. — По-тык, мык-ай — Потык Михайло получается. Михайло Потык — очень грозно и необычно. Вот он, кто я теперь. Прошу любить и жаловать.
Илейко пожал плечами: ладно, пусть будет так. Новое имя — новая жизнь. Хорошо, что не с чистого листа, память осталась.
— Так какие новости, Михайло Потык? — спросил он.
Тот не отозвался, погруженный в какие-то свои думы, связанные, вероятно, с новым именем. Ну, да, вот так сразу привыкнуть к этим двум словам, которые еще вчера вечером ничего вообще не значили?
— А? — он все-таки нашел в себе силы выплыть из своих облачных грез.
— А! — осознал вопрос и даже догадался, к кому он обращен. — Ну, так плохие новости в том, что мы провели в пещере уже два с лишним дня. Так что, скорее всего, банкет по поводу возвращения Садка в Новгород придется пропустить. А очень плохие — мы не сможем отсюда выбраться незамеченными. Даже ночью. Инквизиторов
Илейко призадумался: век в подземелье не просидишь. Попытаться найти другой выход из пещеры — это плутать в горе без огня, без еды, идти неизвестно куда, стукнуться головой о камень и примкнуть к армии хахо. О добровольной сдаче инквизиторам в плен даже речи быть не может. Выйти и самоубиться в новом бессмысленном побоище? Совсем глупо.
— Слушай, Михайло Потык! — сказал он, старательно проговаривая новое имя.
— Я, Михайло Потык, тебя слушаю, — сейчас же отозвался былой Эйно Пирхонен.
— А что там у нас с запасами железных хлебов и сапог?
— Да с ними все в порядке: хватит не только на двух человек, да и не на единственное перемещение.
Илейко усмехнулся: вот и найден выход в сложившейся ситуации. Не обязательно верный, но стоит попытаться — только таким образом можно проверить.
— Так куда, говоришь, мы с этим камнем можем попасть? — спросил он.
— Проще всего было бы сказать: в полную задницу, — ответил Михайло Потык. — Но на самом деле за Вербой всегда наступает Пасха. Боюсь, что отсюда нам одна дорога — на затерянный в океане остров. Если на него кто-то из гуанчей когда и уходил, то обратно не возвращался — это точно. Что-то сокрыто в той земле. Или — кто-то.
— Ты видишь другой выход?
— Нет, не вижу, — очень серьезно сказал гуанча.
— Только такое дело: я не очень готов пока бросаться на камень для его прогрева, — заметил Илейко таким тоном, будто оправдываясь. — Рука не совсем в порядке. И голова. И прочее тело.
— Так «дальние» камни всегда «прогреты», — ответил Потык. — Словно этими проходами кто-то пользуется. Странно, конечно. Кому это нужно: прогревать «задние проходы»?
— Тогда — вперед, — поднимаясь на ноги, проговорил лив. — Или, взад.
— На Пасху?
— На Пасху.
Март — июнь 2013.