Не отдавай меня
Шрифт:
Вижу, как Костя нервно губу нижнюю прикусывает. Психует, потому что это риск огромный - одному из Лютых Ахиллесову пяту свою миру продемонстрировать.
Но сейчас, в моменте, я не могу иначе. Виновных нужно наказывать и наказывать жестко, чтобы не забывались и помнили свое место.
– Я понял, Ян.
– наконец, говорит серьезным тоном.
– Дочь мою отдай.
– Через пару дней вернется твоя дочь.
– Ян... не делай этого...
– Я все сказал.
Отдаю Косте трубу и, опустив взгляд, вижу, как
У меня нутро тесаками рубит. Выкипает, шипит в венах кровь. Во рту пересыхает.
Положив ладонь на основание ее шеи, подушекой большого пальца яремную впадину очерчиваю. Ее кожа холодная, мои руки трясутся как у алкаша. Скользнув пальцами выше, под подбородком обхватываю.
В кратком порыве, немного сжимаю и склоняюсь над ее лицом, так, чтобы дыхание слабое на своих губах почувствовать.
– Набегалась?
Девчонка крепко зажмуривается и закусывает губы.
– Накупалась?..
Меня все еще крутит от бессильной ярости и животного страха. На части рвет и разъедает кислотой от колоссальных усилий держать себя в руках.
– Ян...
– звучит тихое предупреждение с переднего сидения от Кости.
Наполняю легкие кислородом и разжимаю пальцы.
– Остапу набери, предупреди, что подъезжаем.
– Не наказывай Карлин...
– вдруг раздается еле слышный лепет.
– Это я виновата. Я ее попросила.
– Дома поговорим.
– отрезаю я.
Дура малолетняя. Если бы я не решил вернуться раньше, ровно в этот момент ее бы уже закапывали в лесу.
Карлин еще большая дура, если решила, что я не трону ее из уважения к ее отцу.
Через пару минут оказываемся у заднего входа в частную клинику Гриши Остапенко, нашего штатного медика.
Стоя под фонарем, он дожидается, когда джип остановится и сам открывает заднюю дверь.
– Ого!.. Кто это?
– Девочка моя.
Тот, задрав брови, решает не уточнять и правильно делает.
– На каталку?
– Я сам.
Вылезаю из машины с Леной на руках, несу ее сразу в рентген - кабинет. Она, умница, лежит тихо с закрытыми глазами и даже не думает сопротивляться.
– Восьмерка сломана... продольная трещина на семерке...
Затем проверяем легкие и делаем ЭЭГ.
– Возможно развитие пневмонии, будь готов к этому...
– С рукой что?
– Ушиб, растяжение связок, глубокий порез.
Пока ей зашивают ребро ладони, я выхожу на улицу покурить. Травя себя никотином, слушаю как Костя с Адамом по телефону говорит. Его вызов я скинул, когда ладонь Лены осматривали.
Развернув телефон экраном ко мне, жестом спрашивает, не хочу ли я с братом поговорить.
Отрицательно мотнув головой, делаю новую затяжку.
Позже. Не хочу пока. Боюсь сорваться снова.
– Его не было на базе в этот момент.
– сообщает начбез, отключившись.
– Я знаю.
– Он точно мимо...
– Я знаю, блядь!..
– Камеры Данияр вырубил... по просьбе Карлин.
– Закрыли его?
– Да.
– кивает он.
Тщетно пытаясь успокоиться, забиваю легкие дымом и наблюдаю, как рядом паркуется машина сопровождения.
– Как ты и думал, - продолжает Костя, - никто ее там не ждал, ну и... соответственно... никаких денег и документов, про которые говорила Карлин, не было.
– Что он должен был сделать?
– Убрать... у него удавка при себе была...
Взрыв. Тьма перед глазами, и эта удавка словно на моем горле затягивается.
– Где он?
– На базу увезли.
Кинув окурок в урну, в здание клиники возвращаюсь. Встав на пороге кабинета, складываю руки на груди. Лежа на кушетке с перебинтованной рукой, Лена смотрит на меня расфокусированным взглядом.
– Я ей снотворное уколол, пусть поспит...
Я глаз от нее отвести не могу. Жилы в узел завязываются, по оголенным нервным окончаниям ток бежит.
Убивать за нее буду.
Глава 33
Отключаюсь, когда машина трогается с места. Первые пару минут еще слышу приглушенные, доносящиеся словно издалека, мужские голоса. А потом провал.
Плотный, черный, теплый и уютный.
Несколько раз выплыть пытаюсь, но он поглощает меня снова и снова. И я покоряюсь, слабовольно качаюсь на его волнах и греюсь в тепле.
Просыпаюсь резко, от боли в боку. Перекатываюсь на спину и с трудом открываю глаза.
Моргаю несколько раз, потом осматриваться начинаю. Не моя комната. Чужая.
Белоснежный потолок со светильником в виде зигзага, широкая кровать, плотные портьеры на окне.
Устав от этого незамысловатого действия, роняю голову на подушку и закрываю глаза.
В груди давит. Все тело болит, будто меня самосвал переехал. Глубоко вздохнув, снимаю с себя одеяло и поднимаю надетую на себя футболку. На боку огромный черный кровоподтек, кожа стесана и места порезана.
Опускаю одежду и поправляю одеяло.
Воспоминания о вчерашнем дне поглощают так же, как воды той холодной глубокой реки. Захлебываюсь на несколько мгновений воздухом, давлюсь собственным дыханием и вся колкими мурашками покрываюсь.
Почти утонула. Почти умерла.
Господи...
А где я?..
Пытаюсь подняться на локте, но, застонав от боли, валюсь обратно. Еще ведь и рука...
В этот момент дверь комнаты открывается, и в комнату заходит Ян. Все связанное с ним я помню очень четко. Как мазки яркими красками на выцветшей газете. Застывшая маска его лица надо мной, как он снимал с меня мокрую одежду и от холода прятал в своей куртке. Помню его запах и силу рук.