Не отдавай меня
Шрифт:
– Почему я здесь, а не в своей комнате?
– Потому что теперь здесь твое место.
Давление в груди впечатывает легкие в ребра. Сглатываю.
– Что, даже не накажешь меня?
– Это и будет твое наказание.
Глава 34
Ян.
Если бы не ребра, повернулась бы ко мне спиной. На это и был расчет, когда решал, какую
Глядя в какую-то точку на потолке, она очень быстро засыпает. Меня тоже рубит, проваливаюсь в сон, но не дольше, чем на час. Мозг отключить не получается, мышцы расслабить тоже. Тело как натянутый канат.
Повернув голову к девчонке, смотрю на ее спокойное лицо. Глазные яблоки под веками в покое, рот чуть приоткрыт.
На верхней губе залипаю.
Красивая очень.
Чем дольше смотрю, тем сильнее снова завожусь. Ярость и злость, рискуя разорвать на части, снова сочатся из каждой поры.
Хреново все. Пиздец, как хреново.
Плохо, что Галсан дерзить начал. Плохо. Плохо, что крысу в логове своем не распознали.
Плохо, что вчера, отключив разум, только на инстинктах действовал. Никогда прежде такого себе не позволял.
Никто слова не сказал, но я обнажился. Факт остается фактом.
Здравствуй, фобия.
Хуево.
Закинув руку за голову, закрываю глаза.
Не вовремя я ее встретил. Будь отец жив, он бы не позволил.
Когда мне было восемь, какие-то гастролеры взяли нашу с Адамом мать в заложники. Через сутки отец заплатил выкуп и забрал ее. Что с ней происходило в эти сутки, мы не знаем. Отец не рассказывал, а мы с братом никогда не спрашивали. Но помню, что после этого в области прошла генеральная зачистка.
Через неделю он оформил развод и выслал мать из страны с билетом в один конец. Первые два года запрещал нам с ней общаться, пока по городу не поползли слухи, что он, не пережив позора, избавился от нее.
Потом начались редкие созвоны. Мы узнали, что отец спрятал ее в Южной Америке и даже замуж там выдал. Вот так.
Отрубил ее от себя, сжег все мосты, но любил до последнего вздоха.
Не хочу с Леной так же.
В принципе не хочу испытывать ничего подобного. Это сильно осложняет жизнь. А она и так ебически сложная.
Вибрирующий на тумбе телефон выдергивает из мрачных мыслей, и я принимаю вызов от Галсана.
– Ян, дорогой...
– бормочет заплетающимся языком.
– Осознал. Был не прав. У Карлинки не убудет... Она баба. Отмоется и дальше пойдет. Сына мне живым верни!..
– Нахрена? Чтобы вы мне в спину ядом плевались?
– говорю тихо.
– Данияр у меня на службе останется. И тебе, и мне спокойнее будет.
– Хорошо!..
– хрюкает пьяно.
– Ой, как хорошо, дорогой! Да-да, ты прав... пусть работает... он надежный, оступился немного, на сестру свою повелся, дуру.
Отключившись,
Злость на нее страхом и потребностью защищать перекрывается. Что-то глубинное подсознательное к ней тянется. Пару свою чувствует.
Жуть.
Неглубоко вздохнув, она вдруг во сне кашлять начинает. Кривится от боли, прокашливается и с тихим стоном на спину переворачивается. Протянув руку, касаюсь ее лба.
Температура.
Блядь!
Беру телефон и сразу Ивана, доктора, что мне Остап дал, набираю.
– Обезболить?
– отзывается сонно.
– Температура поднялась.
– Так и знал... через десять минут буду.
Поднимаюсь, треники натягиваю и зажигаю настенный светильник. Присев около Лены на корточки, одеяло с нее снимаю, она тут же протестующе возиться начинает. Мурашками покрывается, трясется вся.
– Холодно... мама... закрой окно...
Пиздец.
– Лена...
– касаюсь ее плеча, немного сжимаю.
– Лена, проснись... капельницу поставить надо.
Открывает глаза, смотрит на меня, словно не узнает, потом по сторонам осматриваться начинает.
– Где мама?
– Капельницу поставить надо...
– повторяю тише.
После трех негромких стуков в комнату заходит Иван со штативом. Установив его около изголовья, протягивает мне градусник.
– Померьте, Ян Викторович.
– Тридцать девять, я и так чувствую. Может, в больницу?
– Послушаю сейчас...
Садится рядом и задирает ее футболку. У меня в груди словно клубок змей шевелится от того, что он видит и трогает ее.
– Что там?
– Хрипы есть, но не критично... Давайте, прокапаем и посмотрим на реакцию организма...
– Иван... Слышь, Иван...
– склоняюсь на ним.
– Если, не дай Бог, ей хуже станет, я с тебя голову сниму.
Мужик пугается. С иглой около ее вены замирает.
– Если не поможет, увезете в реанимацию, сейчас нет необходимости.
– Я предупредил.
– Я услышал.
Пока капает лекарство, он сидит рядом и держит ее руку, я стою над ними. Лена время от времени мечется, мать свою вспоминает, в какой-то момент даже имя свое слышу.
– У нее бред?
– Она все еще под действием снотворного, ну и... да...
После капельницы заставляю его витамины ей вколоть и выгоняю из комнаты.
Через полчаса температура начинает падать. Облегчение, которое я испытываю, выступает на коже холодной испариной. Она успокаивается и крепко спит.
Я, не раздеваясь, ложусь рядом. Пытаюсь разум свой включить, активизировать здравый смысл, чтобы спалить к чертям полгорода.
Утром температура снова ползет вверх.
Лена белее подушки, на которой лежит ее голова. Синие круги под глазами, слабое дыхание.