(Не) отец моего малыша
Шрифт:
— Состояние стабильное. Всё прошло хорошо. Не беспокойтесь.
— А малыш как?
— Здоровенький, как богатырь. Крепкий! Вес — 2900 килограмм, рост — 52 сантиметра. Повезло, что вы оказались рядом. Малыш мог серьёзно пострадать.
Кивнул. Даже почувствовал каплю гордости, забурлившую в жилах.
— Девочка? — равнодушно прыснул, спрятав руки в карманы, нервно покачиваясь на пятках.
— Нет. Мальчишка.
В груди что-то ёкнуло. Лицо обожгло жаром.
ЖАЛЬ,
Ревность. Боль. Отчаяние. Досада. И обида.
Ох, как же сильно хотелось, чтобы грязная ложь девчонки, выплюнутая мне в лицо восемь месяцев назад, прямо сейчас, стала бы шокирующей правдой.
Повезло кому-то с таким-то чудом. Но, как обычно, не мне.
Лилия крепко спала, прижимая к себе мирно посапывающий комочек. Золотистые волосы девушки непослушными волнами разметались по подушке. Красивая. Очень! Даже, несмотря на то, что только что прошла через сущее пекло. И выглядела Лилия нежно, бесподобно.
Естественная красота, без грамма косметики — являлась некой притягательной изюминкой девушки. Про таких малышек в народе обычно говорят — «поцелована природой». Наверно, именно этой естественностью она меня и зацепила. Потому что не была типичным «инстаграм-клоном».
Ибо от губастых синтетических шлёндр уже, ей-богу, тошнило.
— Позаботьтесь об этой девушке. Пусть она и новорождённый ни в чём не нуждаются. Одежда, постельное тряпьё, косметические принадлежности… Подгузники там, пелёнки, распашонки. Организуйте всё немедленно. Оплату за медицинские услуги, а также за вещи, присылайте на счёт Большакова. Ясно?
— Как скажете, Кирилл Львович.
— И да… Обо мне не слово. Скажите пациентке, что она совершенно случайно попала в некую благотворительную программу. — Прочистил горло, глядя на то, как акушерка покраснела. — Придумайте что-нибудь, в общем. Пресса... Сами понимаете.
— Хорошо. — Дамочка пожала плечами, а я, развернувшись, поправив подол пиджака, расправив спину, уверенной походкой зашагал к лифту. — А вам, за молчание, отдельная премия. — Добавил, за секунду до того, когда створки кабинки лифта столкнулись друг с другом.
***
Как только всё закончилось, я со спокойной совестью вернулся домой.
И… нажрался. Бухал неделю. Бухал и рыдал. Бесился. Потому что завидовал.
Что не моя она. И малыш её тоже не мой. Завидовал тому уроду, что заделал ей ребёнка. Потому что это Я хотел быть тем уродом.
Я!!! Сука…
Прошел месяц.
Два.
Я уехал в Москву на несколько недель, чтобы избавиться от кошмарных воспоминаний, связанных с тем, что я пережил во время родов и с самой Лилией.
Нравилась она мне?
Я пришел к выводу… Что да! Очень.
Но те насекомые, что осмелились плюнуть в лицо Большаковым, заслуживают пожизненного презрения. И это ещё в лучшем случае. Если не расчленения. Большаковы никогда не прощают
Забыть её хотел. Вон из сердца и башки выдрать. Вытравить. Выжечь! Растоптать проклятую опухоль! Которой до одури заболел.
До сегодняшнего дня, когда видел девчонку в филиале, я её просто игнорировал. Да. Лучше игнор. Если хочешь забыть человека — просто игнорь. Представь, что нет его. Сдох. Делов-то!
Я держался из последних сил, а ведь мне хотелось ляпнуть что-нибудь обидное, мол: «Что подарить вам с электриком на крестины?» Или: «Чё, срубила бабла, подлая блядь! Не проведёшь меня. Дура набитая».
Сто процентов от него залетела, подстилка офисная. Этот мудак меня нах*й не переваривает, впрочем, как и остальные особи офисного планктона. Вон как мудила на Демидову пялился! Слюни пускал. Потом они с ним на пару решили дельце провернуть, дабы я нос не задирал. Озолотиться на чужих карманах. Конечно же я уволил пидора и глазом не моргнул. Скатертью дорожка!
Да ненавидел девчонку, но и одновременно хотел, чтобы моей была. Но теперь не приму. С чужим ребенком. Не полюблю. Другую девку найду. Эко попробую. Прогнозы врачей вроде хорошие.
А тест на отцовство из принципа делать не буду. Достало всё. На хер мне надо! Раз за разом убеждаться, признавать себя калечным инвалидом, и смотреть на эти сраные бумажки с приговором.
Это как регулярно получать удары ножом в душу! По «Эго», по самооценке.
Снова и снова… Снова и снова…
Лишняя боль. Как пожизненное клеймо.
Как напоминание о твоей ущербности. И о том, что ничего, сука, не меняется. Что бы ты только не делал, по каким монахам не шатался, какую целебную ослиную мочу не жрал, с целью побороть бесплодие — бесполезно!
Нет! Никаких ДНК-тестов. Пусть катится куда подальше, очередная лживая тварь. Помог ей, чем мог. По доброте, млять, душевной.
На этом всё. Дальше сама.
Распрощались.
Разошлись.
Как в море корабли.
***
В конце концов, моя жизнь вернулась в привычное русло. Я снова начал гулять по тёлкам. Еб*ться со всеми подряд, отрываться на полную катушку! Чтобы забыться. Чтобы заглушить горе выпивкой и грязным трахом. Но чем больше брал, тем больше хотелось. И тем больше бесился, что не мог насытится, не мог притупить грёбанную боль. Не мог найти той идиотской таблетки, которая сделала бы меня счастливым.
Разве что… глоточек змеиного яду.
А когда вернулся в Омск, через несколько дней после командировки, поздний звонок от охранника меня неприятно удивил. Я хотел немного расслабиться, закинуться вискарём и, уединившись в джакузи, врубив на плазме порнуху, подрочить в ванной, потому что от шлюх уже тошнило, как вдруг, видеокамеры у центральных ворот моих владений показали мне, «забавную», на хрен, картинку!
— Кирилл Львович, вы это видите? Что делать? — захрипела рация, оставленная на журнальном столике. Начальник охраны среагировал молниеносно.