Не откладывай убийство на завтра

Ситникова Людмила

– Это грех!

– Знаю, но другой альтернативы нет.

– Альтернатива всегда есть!

– Какая, поставить крест на личной жизни и превратиться в одинокую, никому не нужную брошенку?

– Дам я тебе один адресок, – Изабелла на секунду замолчала, внимательно вглядываясь в лицо Копейкиной, – где твою проблему решат в два счета.

– Пожалуйста… умоляю… дайте адрес, это моя последняя надежда!!!

Изабелла кивнула.

– Непременно, но есть одно «но».

– Какое?

– Я уже говорила: меня окружает светлая, положительная энергия, и, дав тебе адрес, где,

как ты сама догадываешься, ни о какой положительной энергетике не может быть и речи, я сильно пострадаю.

– Пострадаете?

– Не физически, конечно… морально. Ведь я никогда прежде ничем подобным не занималась, но твои слезы отчаяния меня тронули. Считай, иду на грех ради твоих детишек.

– Спасибо, – Ката не могла взять в толк, к чему эти разговоры.

– Для того, чтобы потом восстановить ауру, мне понадобится много времени… и денег, – закончила гадалка.

– Понимаю, – Ката открыла сумочку, – сколько я вам должна?

– Сто долларов! – быстро проговорила Изабелла.

Отправив ассигнацию в карман балахона, ясновидящая положила на стол блокнотный листок. Точно такой же держал в руках усатый дядька, присутствовавший на сеансе отбирания денег перед Каткой.

– Держи, там тебе обязательно помогут.

– А к кому мне обратиться? Как зовут… ее…

– Полина Тихоновна.

Копейкина встала.

– Только не забудь взять с собой фотографию супруга, желательно новую.

– Непременно.

Оказавшись в светлой приемной, Катка прикрыла глаза и налетела на худощавую женщину.

– Извините.

– Ничего страшного, – нервно улыбнулась дама.

– Вы можете пройти, – возвестил парень, обращаясь к очередной клиентке.

Дома Катарина первым делом отправилась в ванную. Добавив в воду два колпачка миндального экстракта, Катка пыталась освободить голову от ненужных, путающихся мыслей.

Как хорошо, тепло, уютно, вокруг поют птички, летают бабочки… стоп, стоп, какие бабочки? Катарина резко села.

– Господи, я опять чуть не заснула, так и захлебнуться недолго. Пора сматывать удочки.

Разморившись после банных процедур, Катка, сославшись на головную боль, закрылась в комнате. Устроившись на кровати рядом с посапывающим Парамаунтом, она открыла блокнот, записав на первой странице имена тех, чьи жизни оборвались столь внезапно.

Татьяна, Антон, Любомир… После недолгих колебаний она вписала и имя Серебряковой, поставив напротив знак вопроса.

Что объединяло эту четверку? Во-первых, они были знакомы друг с другом и ежедневно виделись на студии. Во-вторых, существовал любовный треугольник: Круглов – Карпова – Антон.

Первой на тот свет отправили Татьяну. Единственный человек, которого Катарина могла подозревать в причастности к убийству подруги, был доселе никому не известный Станислав. Хотя… с другой стороны, и без поездки к бабке Копейкина понимала: скорее всего, эта версия рассыплется, подобно карточному домику. Квартира Таньки, конечно, могла послужить поводом для убийства, но существовало одно «но». Стас никак не мог находиться в день смерти Карповой на площадке. Единственное, что Катарина хотела узнать от ведьмы: действительно ли Таня обращалась к ней с просьбой приворожить мужика? Если да, его с чистой совестью можно сбросить со счетов. Двигаемся дальше: Круглов и Антон. Какими сведениями мы располагаем

о данной парочке? Любомир, по словам коллег, являл собой образец порядочности и доброты, об Антоне, кроме слухов о его близкой связи с Кругловым, ничего не известно.

На горизонте появляется Серебрякова, и именно это обстоятельство заставило Катку думать, что смерть Круглова каким-то образом связана с его прошлым. Иначе как можно объяснить странную записку, оставленную им специально для Лилианы?

Вполне вероятно, что у Круглова и Серебряковой имелся общий враг или враги, которые по неизвестным пока причинам поставили себе цель – расправиться с кумирами миллионов таким изощренным способом. Если это предположение имеет под собой почву, то не остается сомнений: врагом является человек, приближенный к актерам. Тот, кто знаком с ними не один год, а может, и не одно десятилетие.

Как известно, старые враги намного опаснее, а если вражда тщательно скрывается, завуалировавшись под маску дружбы, опасность возрастает в десятки раз.

Глава 14

Сидя за рулем «Фиата», Катарина обдумывала: под каким предлогом ей лучше прийти к бабке? Как назло, в голову ничего не приходило, она понятия не имела, как общаться с людьми, увлекающимися черной магией. Вдруг старуха даже слушать ее не захочет и выгонит прочь? Не будешь же ломиться насильно, еще, чего доброго, нашлет порчу! От страшных мыслей Копейкину пробрал озноб. Катка пыталась представить, как выглядит старуха. Наверняка с длинным тонким носом, костлявыми пальцами и злым взглядом. Перед ее глазами почему-то возник образ Бабы-яги в исполнении Георгия Милляра из сказки «Кощей Бессмертный».

Копейкина поежилась.

«Не хотела бы я встретить такую старушенцию на своем пути».

В деревню Рамино она приехала с чувством возрастающего страха. Из-за колдобин на дороге машину пришлось оставить у местного магазинчика, продолжив путь пешком. Ката топала по безлюдной улочке, озираясь по сторонам, словно ожидая увидеть ведьму на помеле. С обеих сторон дороги стояли домики деревенских жителей. Почерневшие домишки поражали своей непрочностью, казалось, постройки держатся исключительно на честном слове, и хватит одного дуновения ветерка, чтобы хлипкие сооружения приказали долго жить. Но встречались и более новые жилища, например, сейчас Копейкина проходила мимо двухэтажного дома из бруса, покрытого красной черепицей. А пару раз ей даже попались дома из кирпича, обнесенные высоким забором с красивыми воротами. Последние, безусловно, принадлежали местным богачам.

Вглядываясь в номера домов, Катка никак не могла отыскать нужную тридцать седьмую постройку. На ее счастье, на лавочке у скособочившегося забора сидела женщина с детской коляской.

– Извините… мне кажется, я заблудилась.

– Заблудились у нас? Не может быть!

– Не могу найти дом тридцать семь, не подскажете?..

Изменившись в лице, дамочка вскочила с лавки, перекрестилась и довольно-таки зло бросила:

– Господи, ну сколько же это будет продолжаться? Скорее бы окочурилась, спасу нет… и ездят, и ездят, целыми днями, ироды окаянные! Чертовщиной занимаются, тьфу, противно! – Она развернула коляску с разразившимся плачем ребенком и быстрым шагом прошла в калитку.