Не отрекайся от любви
Шрифт:
От прикосновения ее языка Джулиан открыл глаза.
– Ты… – Он не смог договорить. Поднявшись, Джулиан перевернул Эмму на спину, и она засмеялась. Потом он двинул бедрами, и ее смех сменился удушьем. Она снова вспомнила ту ночь в пустыне, вспомнила настолько ясно, будто они вернулись туда. Кровать, шелковый полог и яркий свет
Джулиан взял ее руку и потянул вниз, туда, где он входил в нее. Их губы встретились, и его движения стали резче и яростнее. Эмма обхватила его, чувствуя свою собственную силу, собственную упругость, когда принимала его толчки.
Когда он дошел до кульминации, Эмма притянула его к себе, не позволяя отстраниться.
– Я тебя раздавлю, – сказал Джулиан.
– Я не хрупкая.
– Нет, – прошептал он, уронив голову ей на грудь. – Что угодно, но только не это. – Он провел рукой по волосам Эммы, и они рассыпались по ее плечам. Джулиан бормотал еще что-то непонятное. Когда она спросила, что это, он улыбнулся. – Это стихи Талиба [12] , поэта, которого я когда-то встретил в Дели.
12
Мирза Талиб (1797-1869) – известный индийский поэт, писавший на языках урду и фарси.
Коль идешь ты долиной Любви,
О покое забудь.
Ты иди,
Не считая страданий и бед…
И быть может, увидишь рассвет.
Эмма с нежностью погладила его по волосам.
– Как красиво. Но я не хочу причинять тебе боли.
Джулиан поцеловал
– Видно, я совсем плох, если в постели читаю стихи.
Рассмеявшись, Эмма запустила пальцы в его волосы.
Она чувствовала, что изменилась. В ней словно поселился солнечный свет. Темные полумесяцы ресниц Джулиана, изгиб губ вызвали в ней желание снова поцеловать его. Но ведь тогда она упустит ощущение его дыхания, столь нежно и жарко овевающего ее грудь.
Мгновение казалось драгоценным. Знаменательным. Оно из будущего, думала Эмма.
Джулиан приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
– Предложение, – напомнил он.
– Да, теперь ты можешь его сделать. Но сначала… я хочу тебе сказать. Я закончила картину.
– Да?
– И в ней нет крови или ложного пафоса. Хотя, возможно, она мелодраматична.
– Надеюсь, она не блеклая и не унылая? – рассмеялся Джулиан.
– Нет, нисколько. Это ты на крыше в Сапнагаре. Я нарисовала тебя в Курнауле. Но тогда равнина была заполнена телами. А в этой картине все не так. Теперь позади тебя нет никаких теней. Ничего темного. Только будущее. На мой взгляд, оно цветущее и прекрасное.
Джулиан собирался ответить, однако открылась дверь. Эмма нырнула под одеяло. Она слышала, как Джулиан сказал кому-то несколько слов.
– Ну вот, мы до смерти шокировали бедную горничную. Можешь вылезать.
Эмма высунула голову из-под одеяла.
– Ты снова краснеешь, – улыбнулся Джулиан.
– Во всем есть свои хорошие стороны. Женщине с сомнительной репутацией не нужно беспокоиться о мелочах.
Джулиан повел черной бровью.
– Как и герцогине.
– А кто будет герцогиней? Ты даже предложения мне толком не сделал.
– Позволь мне попробовать еще раз, – усмехнулся Джулиан и накрыл ее губы поцелуем.