Не по сценарию
Шрифт:
Именно. Привилегию сосать у самого Худякова.
Закусив губу, притормаживаю на светофоре. Ловлю взгляд в зеркале заднего вида, чтобы убедиться, что червоточина, которая во мне, оказывается, имеется, не видна другим. Что только я о ней знаю. Исключительно я одна, и даже Худяков не в курсе, какие мысли бродят в моей голове. Пусть лучше думает, что у него получается меня ломать, пусть его жрет чувство вины, подтачивает хребет, обгладывает до косточек. Я найду, как на нем сыграть, и сделаю это правильно. Вот тогда и посмотрим, кто жертва, а кто палач.
Провтыкав
Впрочем, если так, то и ладно.
Сворачиваю на подъездную дорожку к дому. Нависающие над ней деревья вот-вот начнут зеленеть. А пока остро пахнет смолистым ароматом набухающих почек и сырой землей.
Конец марта месяца. Мне нужно договориться с Худяковым об оплате счетов за дом. Но я пока не представляю, как это сделать. А от предвкушения того, как я сама стану с ним расплачиваться, начинает легко знобить. Вот почему я старательно гоню эти мысли, возвращаясь к событиям дня.
Сегодня я весь день провела с монтажерами, воспользовавшись данным правом принять участие в процессе. Я до последнего не знала, как это будет, но моему присутствию никто не удивился. Нина Сергеевна, которую я знаю с пеленок, только порадовалась моему появлению. Кажется, она совершенно искренне верит, что я действительно сумею помочь сделать картину отца такой, как он ее и задумывал.
Пустившись в воспоминания, упускаю из вида знакомый автомобиль, припаркованный у въезда в гараж. Поймав волну ледяных мурашек, выбираюсь из машины. Тысячей неповоротливых дирижаблей в голове взмывают вопросы… Пожалуй, самый важный из них – какого черта Худяков приперся на мою территорию. Он же не водит шлюх домой! Думает, шлюхи рады его присутствию? Так нет же! Мой дом – моя крепость. Здесь ему совершенно не место. По крайней мере, до тех пор, пока Влад не решит пересмотреть мою роль в его жизни.
Тревога внутри множится, давит и ноет. Толкаю дверь. Голоса…
– …как хорошо с тобой было встретиться, Влад! Ты не представляешь, что нам довелось пережить… – запальчиво тараторит мама.
– Ну почему же? Очень даже.
– Надеюсь, ты простишь Асию. Она была не в себе, когда разорвала помолвку. Мы все сейчас немного не в себе. Вот и я даже не предложила тебе выпить, – смеется. – Кофе? А может, вина, а, Влад?
Судя по голосу, мама уже где-то выпила. Ч-черт. Бреду в гостиную.
– Всем привет.
– Асия, доченька, смотри, кого я поймала! Чудесно, правда же?
Ага. Закачаешься.
Хищный взгляд Худякова ловит мой, бегающий и стыдливый.
Не выдерживаю первой. Утыкаюсь в пол. Все же моя стыдливость никуда за это время не делась. Даже интересно, что еще ему нужно со мною сделать, чтобы я перестала краснеть, как институтка?
– Привет.
– Здравствуй.
И все! Ни слова больше. Как будто меня здесь нет. Впрочем, пауз в разговоре не возникает. Мама вываливает на Худякова все наши беды махом. С опаской впиваюсь взглядом в ее лицо. Когда она начала прикладываться к бутылке? И с кем вообще пила?
– Но ничего. Мы как-то выкрутимся.
В этот момент наша домработница Люба приносит горячее. А ее помощница Настя помогает расставить тарелки. Худяков переводит взгляд с одной женщины на другую. Косится на фамильное серебро и императорский сервиз. С иронией глядит на меня.
– …поддержание привычной жизни требует стольких средств… – тараторит мама.
– Могу себе представить, – сухо замечает Влад.
– Ты, я надеюсь, потянешь? – включаю стерву, осознав, что лучшего момента намекнуть ему на необходимость оплаты счетов может и не случиться. Мама непонимающе хлопает глазами. Я, конечно, не стала ей рассказывать ни об унизительном предложении Влада, ни о том, что я согласилась с его условиями. Это только мое. Знать не хочу, как бы себя повела моя мать, если бы я пришла к ней посоветоваться относительно этой ситуации. Вдруг она решила бы, что это – хорошая сделка? Не уверена, что смогла бы ее простить. А так это только мое решение.
– Асия! Ты что? – пугается родительница. – Влад, не слушай ее. Нам ничего не надо. Руки-ноги есть. Заработаем. Справимся.
– Есть какие-то идеи?
С моей матерью Худяков разговаривает с уважением и теплом. Она на глазах расцветает. Словно именно этого ей и недоставало, чтобы справиться с горем.
– Да, я сегодня даже была на пробах. Немного нервно возвращаться в профессию после настолько долгого простоя, но что делать?
– М-м-м. И у кого пробовалась?
Хочется заорать: «Молчи! Не говори ему ничего, он все испортит». Но я не произношу ни слова, и мама сдает Владу все пароли и явки. В злом бессилии пялюсь в окно, чувствуя, как в горле пузырится некое муторное предчувствие.
– Благодарю за вкусный ужин. Мне нужно ехать, – сообщает Худяков некоторое время спустя.
– Асия, – тычет мама в бок, – проводи Влада.
– Это совершенно не обязательно, – зачем-то отнекивается тот. Зачем? Во мне взвивается страх, что он потерял ко мне всякий интерес, наконец, получив желаемое. Иначе как еще объяснить его абсолютное ко мне равнодушие?
– Мне нетрудно. Пойдем, – беру Влада за руку. Он отвечает мне холодной понимающей усмешкой, от которой хочется провалиться сквозь землю. «Но ничего, ничего… Мы еще посмотрим, кто кого, да?» – подбадриваю себя.