Не подарочки для полковника. Воронцовы

Янтарная Регина

— Полина, останься, — бросаю девушке, вжавшейся в стену.

Невеста вскидывается, испуганно глядит карими глазами, радужка которых напоминает кофе с молоком. Остается.

— Иди ко мне, — хлопаю по своей кровати.

Испуганно округляет глаза. Чего это она? Передумала? Испугалась? Трясется вся, но подходит, присаживается.

Глажу ее коленки.

— Жаль, что не в шортиках сегодня.

Девушка алеет, хлопает ресничками.

Меня снова пронизывает ток в двести двадцать вольт. Пользуясь положением больного жениха,

наглею, и мои пальцы ползут по ее груди к шее.

Кожа бархатная теплая, приятная на ощупь. Уверен, что на вкус тоже!

Поля откидывает голову назад, прикрывает в блаженстве глаза. Мое сознание мутнеет. Мотаю головой.

Полинка наклоняется ко мне, зарывается пальцами в волосах моей макушки.

— Мм-м.

Мысли проносятся в голове как шаровая молния.

— Сыграем свадьбу. Через пару месяцев устраивает? — Сердце гремит в ожидании ответа.

— У тебя контузия? — едва заметно улыбается мне.

— Нет! — Мое сознание полностью проясняется.

— Я не готова, — шепчет Полина, осыпая мое лицо поцелуями.

— Что не так? — недовольно интересуюсь.

— Не уверена, что подхожу тебе. Какая из меня жена полковника?

Живот сводит жгучим спазмом. Организм не принимает отказ.

— Я научу тебя быть настоящей женой полковника, — придвигаю ее к себе.

Захожусь в кашле.

Поля прячет лицо у меня на груди, шепчет:

— Я боюсь твоей семьи. Видел, как они меня сегодня одели?

— Поверь, сам иногда боюсь Воронцовых! — глажу девушку по волосам, продолжая кашлять. — Поступим следующим образом, попробуем жить вместе. Свадьбу сыграем летом, когда пацаны приедут к нам на каникулы.

— Спасибо, — в голосе девушки сквозит благодарность.

* * *

Глава 24

Полина

— Полина, собирайся, мы уезжаем, — в приказном порядке сообщает моя тезка Полина — мать Михаила.

— Куда, — интересуюсь едва слышно.

— К нам! — безапелляционно сообщает красивая женщина, смахивая крошки с платья.

Сидим за столом в кафе на втором этаже в больнице, где проводим всё свободное время.

Леху забрал тренер. И мне от этого факта только тяжелее. Мальчишка как клей скрепляет наши отношения с Воронцовой. Избегаю оставаться с ней наедине, слишком много вопросов летит в мой адрес.

Похоже, она решила, что я большая лгунья. Впрочем, как ее драгоценный сынок!

— У меня дела, — отвечаю жестко.

— Есть дела важнее, чем мой сын?! — в голосе так много холода, я подмерзаю. Радуюсь, что в брюках и теплом джемпере, в который меня одела она же — моя будущая свекровь.

— Конечно, нет, — начинаю выкручиваться. — Но иногда надо ходить на работу…

— Миша сказал, что вы не работаете, — Полина Воронцова скользит по мне напряженным взглядом. Господи, она думает, что я вру на каждом шагу. Спасибо Мише за подмоченную репутацию.

—

Не работала, сидела дома. Но как раз сегодня было намерение немного поработать.

— Чем занимаетесь? Я директор по развитию в Группе Компаний «Медиа Пластек», принадлежащей клану Воронцовых. Может, помогу чем?

— Нет, спасибо. Привыкла сама. — О том, что начальный капитал дала сестра Виталина Красовская — Андреева я намеренно промолчала, чтобы не умолять свои достоинства в глазах свекрови. Похоже, она и так обо мне не лучшего мнения.

— Полина, не буду юлить вокруг да около. Как только мы узнали, что вы не мать наших внуков, пробили вашу персону по всем информационным базам.

— А как насчет защиты персональных данных, — глупо шепчу я.

— Для Воронцовых слишком большая роскошь слепо доверять людям, — женщина касается моей руки.

— Послушайте, я не верю во все эти инсинуации, которые пытался донести ваш муж на суде. Уверена, вы хорошая мать. Сожалею, что дочь выбрала отца! Я знаю, как страшно жить, думая каждую минуту, что вашего ребенка отберут. У моей свекрови Ярославы была такая ситуация в жизни, когда ее свекор выкрал двух детей и пытался шантажировать ее, представляя в глазах общественности плохой матерью. Это самое страшное, что может случиться с женщиной.

В моих глазах застывают слезы. Воронцова задела за самое больное место, влезла в открытую рану, к которой я пытаюсь не прикасаться.

— Вы уже рассказали Мише? — спрашиваю трясущимися губами.

— Нет! Я не враг собственному сыну.

— Расскажете?

— Мне это не выгодно! — неожиданно выпаливает Воронцова, разглядывая собственные холенные ладони.

Слышать из уст этой женщины, матери многочисленного семейства о выгоде смешно. Улыбаюсь.

— О какой выгоде идет речь? — не до конца понимаю, куда она клонит.

— Миша не хочет жениться, а вам удалось каким-то способом заморочить ему голову. Пусть так и будет!

— Из-за внуков? — внезапно доходит до меня.

— Что?.. — невинно хлопает карими глазами с янтарным ободком на радужке.

— Серафима сказала, пришлет детей летом при выполнении условия — Миша должен быть глубоко женат к июню!

— Бинго! Вы меня почти раскусили. На этом и закончим диалог. Нам пора домой, — отбривает, без тени улыбки.

— Живете на Рублевке в большом доме?

— Разве это плохо, когда есть один дом, собравший под своей крышей большую семью? Насколько я знаю, вы тоже не из бедной семьи…

Закусываю губу, не хочу обсуждать сложные отношения в своей семье. Всё равно не смогу ответить чужому человеку на личные вопросы.

Почему не общаюсь с мамой?

Виню ее в том, что у нас с отцом так и не сложились нормальные отношения.

Почему поссорилась с сестрой?

Ревновала ее к отцу.

Почему виню себя в смерти отца?

Потому что реально виновата. Если бы не я, то инфаркт бы не случился.