Не подарок

Шеол

Гулко тикал недобитый будильник.

Дверь в комнату приоткрылась до середины, потом начала медленно закрываться. Остановилась. И распахнулась, с силой ударившись о стену. Ада вздрогнула и закусила губу, изо всех сил подавляя желание сорваться с места и сбежать.

Но бежать, собственно, было некуда, потому что единственный дверной проем был занят им. Комнату медленно заполняла тьма, скользя по стенам извивающимися щупальцами. Словно разделяя ее на день и ночь. Ада не знала, скоро ли это прекратится. Маммон тоже не знал. Он только чувствовал

дрожащие пальцы своей хозяйки и думал, выдержит ли она. С одной стороны, защищать рыжую – его задача. А с другой он сделал все что мог, потому что сам не знал, что это за неожиданный гость и как с ним бороться. Да и разве с таким чудовищем в облике котенка особенно повоюешь?

Через секунду чудовище заполнило всю комнату, будто отрезая ее от остального мира. Ада буквально чувствовала, как дрожат натянутые до невозможного предела струны нервов. Достаточно было одного самого незначительного события, чтобы они лопнули ко всем чертям, тем самым обрекая присутсвующих на неизвестную, но явно неутешительную участь. Демон знал, что оно придет; не знал лишь, как скоро.

Послышалось сдавленное шипение. Из мутно-зеленых глаз Ады катились слезы. Она с трудом удерживалась, чтоб не заплакать, ощущая, как над ней нависает эта самая тьма, собираясь клочьями, будто вглядывалась в душу, проникая туда длинными ледяными иглами.

Но когда Маммон уже понял, что девушка сейчас не выдержит и сорвется, тьма задрожала словно желе и за секунду покинула комнату. Словно ее пылесосом кто-то вытянул.

Рыжая еще некоторое время сидела, не шевелясь.

– Смотри, он записку оставил, – дрожащим голосом проговорила Лера, холодными пальцами разворачивая скомканную бумажку. – Ужасно.

– Что... Почему... – чуть живая спросила Ада.

– У моей с-сестры... У нее такую же нашли... Что здесь написано, непонятный язык...

– Я вернусь, – прочитал Маммон, склонившись над темными буквами.

Девушки переглянулись.

Часть 22

– Это что значит? – дрожащим голосом спросила Ада, утыкаясь носом в подушку. – Я следующая?

Валявшийся на полу будильник в наступившей тишине, казалось, тикал до неприличия громко. Лера безучастно уставилась в пустоту, комкая покрывало. Непоколебимое спокойствие сохранял лишь Маммон, которого, однако, с головой выдавало дергающееся ухо.

– Так, давайте разберемся, – решительно заявила Ада, – а то не понимаю, то ли я чего не того съела, то ли нам действительно кирдык...

– Боюсь, второе, – мурлыкнул демон, приглаживая ухо, – однако ж ты хоть что-то съела...

– Ой, бедный котенька! – воскликнула Лера. – Тебя не покормили?

– Хоть кто-то меня понимает, – проворчал Маммон, укоризненно глядя на Аду.

– Извини, – буркнула девушка, – Лер, покорми его.

Но дополнительных просьб не потребовалось, потому что подруга и так уже унесла кота на кухню, игнорируя просьбы держать его чуть слабее, чтобы не задушить окаянного.

Рыжая по-турецки уселась на кровати, сложив руки на груди и надув губы. Из кухни доносилось умиротворенное кошачье мурчание, как будто Маммона за ухом чесали. Лера натянуто-непринужденно о чем-то болтала, видимо, стараясь не думать

о недавних потрясениях.

Ада фыркнула, воинственно сдувая со лба непослушную прядь. Ишь какую идиллию развели...

В сердце кольнуло что-то, и девушка удивленно замерла. Да неужто ревность?

– Уж я его построю, – процедила Ада сквозь зубы, – будет знать, как с другими девками там м... м-мяукать...

И самой стало стыдно за такие слова.

Девушка подалась чуть назад и устало завалилась на кровать, уставившись в потолок.

– Хочу, чтобы... – тихо начала она и тут же почувствовала требовательный укус за ухо.

Маммон потерся лбом о ее висок, будто извиняясь за весьма жестокий способ привлечения внимания, и ловко вскочил на подушку у изголовья кровати.

– Послушай, Ада, – пушистый хвост грациозно изогнулся в воздухе. – Вот до чего мне нужно узнать у тебя: как маньяк убивал своих жертв обычно? И по какому принципу? Нет, твоя дорогая знакомая на кухне, ничего страшного, – вздохнул демон, успокаивая уже приготовившуюся зашипеть девушку.

– Не знаю я, – надулась та, – никогда не интересовалась. Может, потому что они были похожи на его мать или как-то так, точно не помню.

– Э-эх, каши с тобой не сваришь, – покачал головой Маммон.

– Я только помню, – Ада нагнулась к самому кошачьему уху, притягивая демона ближе к себе, – он им ноги отрубал, вот. Потому что его мать ходить не могла, а они могли. Ну он и чик-чик... Топориком-то...

Маммон сразу весь как-то вытянулся, сосредоточившись.

– А про записки ты что-нибудь знаешь? – вторя ее тону, продолжал выспрашивать демон.

– Не, не знаю, это все дело засекречено было, да и кто поверит, если ты скажешь, что тебе огромный желейный монстр конвертик вручил? – недоверчиво хмыкнула Ада. – Да и написано там непонятно, жертвы подумали, что шутит кто-то, небось. Ой! – девушка зажала себе рот ладонью, осознав, что и сама она, значит, теперь тоже жертва. Будущая.

– А первая записка пустая была, – кот лениво потянулся.

– Для устрашения? – девушка почесала подбородок. – И надписи специально на незнакомом каком-то языке – тоже?

– Что ж он тебе, – Маммон фыркнул, – для устрашения иврит учить станет?

– Ну может он этот... как его... Гугл-переводчик использовал, – не желала сдаваться девушка.

И тут неожиданно в дверь позвонили. Ада резво, благодаря действию лекарств, вскочила.

– Стой! – зашипел Маммон, заставляя девушку опомниться.

Однако ж было поздно, потому что Лера, то ли заразившись крайней безответственностью от подруги, то ли не отойдя еще от потрясения, нажала на ручку.

Секунда, которую дверь открывалась, показалась Маммону невообразимо длинной и напряженной. Но едва она отворилась, в комнату ворвался цветной шумный вихрь, так что первым членораздельным, что услышал демон, было:

– Доброго дня, господин Маммон, – Элиза учтиво поклонилась.

– Гы-гы, – помахал упитанной ладонью Юрчик.

– В свете последних событий, подслушанных под дверью, вот что мы решили! – воздела вверх руки старушенция. – Будем ловить маньяка! На живца... – маленькие черные глазки хитро сощурились.