Не померкнет никогда
Шрифт:
И среди женщин, не ставших пулеметчицами или снайперами, тоже появились настоящие героини.
В декабре мы узнали из местной газеты об Анастасии Чаус. Это была 25-летняя штамповщица консервного завода в Симферополе. Спасаясь от гитлеровцев, она добралась до Севастополя, встала к станку, чтобы штамповать детали для гранат. Чуть не на следующий день, продолжая работу во время воздушного налета, была тяжело ранена осколком бомбы, в результате чего лишилась левой руки. Но, выйдя через четыре недели из больницы, Чаус наотрез отказалась эвакуироваться, уверяя, что лишней во фронтовом Севастополе не будет. Не без колебаний ее приняли на спецкомбинат на такую же работу штамповать детали
Некоторое время спустя командарм Петров вручил Анастасии Кирилловне Чаус орден Красной Звезды. Трудовой подвиг этой работницы сделался как бы символом несгибаемой стойкости жителей Севастополя, мирных граждан, не уступающих в доблести бойцам.
Не могу не вспомнить и тех женщин, чьи патриотические дела выглядели, может быть, более скромно, не приносили им такой широкой известности, но вызывали огромную признательность наших бойцов.
Чей это был почин, кто организовал в Севастополе первую женскую бригаду помощи фронту — назвать не берусь. Наверное, свои первые нашлись бы в каждом районе города, на каждой его окраине, откуда рукой подать до рубежей обороны. Эти бригады вызывала к жизни материнская забота о солдатах и матросах, которые совсем близко сражаются за Севастополь, которым нужно что-то постирать, починить, заштопать, сшить… Этим и занялись сотни немолодых женщин, кому не под силу было встать к станку или взять в руки оружие.
Домохозяйка из пригородной Буденновки Мария Лукьяновна Анисимова попросила красноармейцев вмазать у нее во дворике найденный ею где-то старый котел и, подбив на доброе дело соседок, пустила в ход домашнюю прачечную, которая стала обслуживать несколько зенитных батарей.
На окраинной Керченской улице такой же котел установили во дворе у Марии Тимофеевны Тимченко — матери трех фронтовиков, внучки участника первой Севастопольской обороны. Здесь женщины со всей улицы стирали белье богдановцам. Они же, узнав, что тыловики не управляются заготавливать маскхалаты, взялись общими силами шить их для дивизии Ласкина, притащив два десятка швейных машинок в самый просторный подвал.
В другой самодеятельной мастерской, на квартире у Лидии Алексеевны Раковой, начали шить для бойцов теплые шапки, сперва из материала, раздобытого самими, а когда мастерскую признали интенданты, из казенного. Тот, кому доставалась сшитая тут ушанка, находил в ней записку: "Носи, дорогой, и будь невредим!" Где-то еще пряли шерсть (один старик изготовлял веретена), вязали варежки с двумя пальцами, как нужно для стрелков…
Бригады помощи фронту возникали во всех концах города, при каждом крупном убежище. Армейские хозяйственники стали обеспечивать швей тканью и прикладом, прачек — мылом. Из бани на Корабельной стороне, обслуживавшей по ночам фронтовиков, шоферы везли белье в стирку по знакомым уже адресам, забирая там чистое. Ни о какой плате за работу не было, разумеется, и речи.
— Слыхали, как называют бойцы женщин, которые их обстирывают и обшивают? спросил как-то командарм. — Фронтовыми хозяйками! А их, добровольно работающих на нашу армию изо дня в день, как мне сказали в городском комитете обороны, уже не меньше полутора тысяч. Это войдет в историю, обязательно войдет!
Фронтовые хозяйки… Так, пожалуй, не назвали бы тех, кто хоть и много делает для бойцов, однако лично им не знаком. Женщины из бригад помощи фронту бывали на позициях батарей, в окопах, в дотах, чинили на месте порванное обмундирование, наводили уют в землянках, выспрашивали у солдат и старались заметить сами, в чем еще есть нужда. Главных хозяек, активисток этого замечательного движения, знали в "своих" частях едва ли
Темпераментный комиссар Осман Асанович Караев с чувством, сам вновь это переживая, передавал мне, как комдив Ласкин представлял Марию Тимофеевну командирам полков и как выступала она у них в подразделениях 514-го стрелкового. О том, какое впечатление производили выступления Тимченко, слышал я и от артиллеристов-богдановцев. Эта домашняя хозяйка, вряд ли произносившая когда-нибудь публичные речи, говорила о войне, о Севастополе, о своей ненависти к врагу так, что ее негромкие слова зажигали бойцов. Подняв автоматы, они клялись ей: "Пока мы живы, мать, фашистским гадам в Севастополе не быть!"
Мои записки посвящены прежде всего действиям армии. Читатель не может ждать от них сколько-нибудь полного освещения того, как жил и трудился город. Все, что я рассказываю здесь о севастопольских женщинах, лишь маленькая частица их благородного подвига, совершавшегося у нас на глазах с первых дней обороны. Но хотелось бы передать, насколько действенной, близкой, ощутимой для каждого бойца была их помощь армии.
Еще несколько слов об одной фронтовой хозяйке.
На Малаховой кургане мы проверяли готовность к стрельбе новой батареи, орудия для которой сняли с "Червоной Украины". Заглянули и в блиндажи артиллеристов, оборудованные вблизи орудийных двориков. А там внутри все побелено, как в хорошей хате. Видно, домовитый на батарее старшина! Но краснофлотцы внесли ясность: "Это хозяйка наша постаралась…"
Оказывается, эта женщина приходила на Малахов курган, потому что здесь дежурил ее муж, наблюдатель МПВО, носила ему еду. А когда на курган перебрались артиллеристы, помогала им устроиться, стала готовить обед, стирать белье. И не покидала своего добровольного поста ни при бомбежках, ни при обстреле, перевязывала раненых. Так она и хозяйничала тут всю оборону.
Эту женщину звали Александра Ивановна Вдовиченко. На историческом Малаховом кургане, твердыне первой обороны, она, быть может, ступала — в самом прямом смысле слова — по следам знаменитой Даши Севастопольской. В советском Севастополе появились тысячи таких неустрашимых Даш.
В Севастополе уделялось много внимания тому, что потом стали называть гражданской обороной. Здесь настойчиво, последовательно готовили население к возможной войне, пусть представляя ее и не совсем такой, какой она сюда пришла.
Постепенно мы узнали об этом немало примечательного. Да и с самого начала сталкивались с фактами, свидетельствовавшими, если можно так выразиться, об оборонной предусмотрительности городских руководителей.
Для развертывания сети артиллерийских наблюдательных постов нам не хватило радистов. Узнав об этом, заведующий военным отделом горкома партии Иосиф Попович Бакши сказал:
— Радистов найдем!
И прислал шестьдесят человек — больше, чем в тот момент было нужно, причем неплохо подготовленных. Произошло это много времени спустя после мобилизации запасников, уже после того как в наши соединения влились ополченцы и ушли в армию даже сами работники горвоенкомата (потому изыскивать дополнительные резервы мог только военный отдел горкома).
Или такой факт: Севастополь оказался в состоянии дать армии более 800 обученных медсестер, сотни санитаров.
Высокой подготовленностью отличался состав местной противовоздушной обороны, бойцами которой были около 5 тысяч рабочих, служащих, домашних хозяек. В учениях МПВО — а они в последние год-полтора перед войной устраивались тут часто — участвовало практически все население. Городская система МПВО включалась, помимо того, и в учения флота. Люди привыкали к тревогам.