Не приедет
Шрифт:
Эрастовна: – Это верно, занятой он человек. Потому и прикинь, Афанасьевич, когда ему за весь народ думать. Негоже такими штуками большому начальнику заниматься.
Афанасьевич: – Верно. Порой и ты, Эрастовна, по-государственному мыслишь. Многое ещё у нас есть, а им продать надо, что имеется. Разве же только нефть и газ. Много чего осталось, прямо у нас вот… под ногами, в земле-матушке, да и на ней. Надо ведь и проследить, чтобы Савоськи всякие не все деньги от такой продажи себе на карман клали, но и делились, с кем положено. А как
Эрастовна: – Тут я согласная… всячески. Всё должно по-честному происходить. Хотя бы среди Савосек всяких.
Афанасьевич: – Молодец! Активно горжусь нашим начальником. Настоящий командир. Недавно по экрану показывали, как он щуку большую поймал. Люди, разговаривают, что не простая она, а магическая.
Эрастовна: – Волшебная, получается?
Афанасьевич: – А какая же она ещё может быть, Эрастовна? Слышал сам от славных людей. Она ему всё обсказала, как вести политику со всякими Европами и Америками.
Эрастовна: – Про нас, которые внутри страны существуют, она, видать, ему ничего не посоветовала. Всё дорожает, и пенсии у людей какие-то шибко весёлые. Получаешь – и прямо смех разбирает. Да и другие люди, из работающих, не в полном порядке. Про бичей и бродяг молчу. Их армия… несметная.
Афанасьевич: – Что про них-то говорить? У нас так, кто, как хочет, так и живёт. Демократия! Я ведь всё про нашу крышу думаю. Когда главный начальник дело-то завершит, то мы малость ему и приплатим. Да в подполье у нас и груздочки соленные, и сальцо имеется. Экономно живём. Научились.
Эрастовна: – Самогонки хватит. Неделю с им пить будешь. Может, кто-нибудь из сельских присоединится. Как же! Главного начальника уважать-то следует. Тут я согласна.
Афанасьевич: – Так и положено, Эрастовна. Уважаю его основательно. Уже долгие годы уважаю. Вишь, он какой смелый. Американцев никак не опасается. Какие же они вредные. Это им тут надо, да и всякое другое… А вот людям нормальным российским – ничего. Но нам с тобой только бы крышу отремонтировать.
Эрастовна: – Сами-то мы никак не сможем. Всё в проклятые деньги носом упирается.
Афанасьевич: – Ещё как упирается. А он, точно уж, не один к нам прилетит, а с гудроном, цементом и шифером. Знаю, что отдельным гражданам он запросто помогает.
Эрастовна: – Оно, Афанасьевич, гораздо надёжней в лотерею какую-нибудь играть.
Афанасьевич: – Не надо так думать о славном человека с огромным… рейтингом (ударяет себя ладонью по лбу, вскакивает с места). Всё, Эрастовна! В избе можешь ещё неделю не прибирать!
Эрастовна: – А что так?
Афанасьевич: – В эти дни большой начальник к нам не заявится. Попозже подъедет.
Эрастовна: – У тебя телепатия в мозгу произошла? Сведения на расстояние в голову прилетели?
Афанасьевич: – Совсем в другом дело заключается. Сегодня же по телевизору с нами поделились, что наш… самый главный, вроде как, то ли в Венесуэлу, то ли в Турцию летит. Хочет для народа
Эрастовна: – Одно скажу прямо. Заботливый он у нас. Да и через эти помидоры, может, ещё какой-нибудь из наших… крупный миллионщик организуется. О людях у него такая вот странная забота получается.
Афанасьевич: – Так вот помаленьку и богатеем. В среднем. На каждую душу населения. Или я не прав, Эрастовна?
Эрастовна: – Здесь уж ты по-всякому прав, Афанасьевич. Да и по ночам на меня радость всякая и разная накатывает.
Афанасьевич: – На какую тему радость у тебя возникает в организме, Эрастовна.
Эрастовна: – Понятное дело. На житейскую. Мы-то с тобой успели на пенсию выйти, а вот после нас, Афанасьевич, огромны толпы… кто куда направятся. Одним, этак, в работу – по самую плешь, а другим – на погост. Там ещё места много. Можно и в наших ближних деревнях по дюжение в день хоронить, да и городских стариков есть, куда пристроить.
Афанасьевич: – Забота яркая от наших больших начальников… наблюдается. Всё обдумано… Значит, накрывай на стол и ставь на него, помимо закуски, и бутылку с самогоном. За здоровье хорошего человека пить буду!
Эрастовна встаёт с места
Эрастовна: – Тут уж и я, хоть и не пьющая, а рюмочку с тобой пропущу. Как же за такого вот заботливого командира не выпить.
Афанасьевич: – Оно так, и заботы о нас, непутёвых и надоедливых, всё больше и больше. Никуда от этого не денешься.
Занавес
В зоне особого… грабежа
Действующие лица:
Магнат – господин лет сорока пяти
Яша – его сын, 22-23 года
Небольшая дубовая роща в высокогорье. Тёмно-коричневые камни. На таких же сидят Магнат и Яша. Одежда самая обычная, можно сказать, дорожная.
Магнат: – Мы с тобой сын не зря прилетели сюда на вертолёте. Это исторический момент! Мы, Яша, в сейчас находимся в особой зоне.
Яша: – В зоне экономического внимания и развития, папа?
Магнат: – Не мели вздор, Яков! Какого ещё развития и внимания?
Яша (озираясь по сторонам): – Мы, папа, в аномальной зоне, да? Сейчас к нам подойдёт группа марсиан или группа снежных людей?
Магнат: – Ты собираешься стать настоящим магнатом или… как?
Яша: – Собираюсь. А как же?
Магнат: – Ты, вообще, не въехал, где мы находимся?
Яша: – Въехал, отец. На полном серьёзе, въехал. Мы не так далеко от Москвы, во Владимирской области под городом Александровым.