Не путай клад с могилой
Шрифт:
Отец Агап медленно приходил в себя. Она, наверное, права, думал он. Обстоятельства меняют человека против его воли. Марина стала другой, но только внешне. Внешне! Ее душа по-прежнему чиста и светла, я чувствую это, мою интуицию трудно обмануть.
Он с трудом сдержал в себе желание вновь кинуться к ней и прижать ее к себе. «Как я мог! – упрекал себя священник. – Как я мог позволить своим чувствам даже на мгновение отторгнуть ее от себя? Она же святая! Она столько перенесла и не сломалась!»
– Ну! – крикнула Марина. – Не молчите же! Что с моим
– С твоим отчимом все в порядке, – торопливо ответил священник, хватая воздух губами. – Не знаю, к какому решению они пришли…
– Кто – они? – перебила Марина.
– Твой отец и Кирилл Андреевич. Я слышал, как они ругались. Точнее, не столько ругались, сколько говорили на повышенных тонах. Валерий Петрович просил Кирилла Андреевича отвезти манускрипт, а тот отказывался.
– А что Курахов? Профессор что? – нетерпеливо уточнила Марина.
– Он что-то говорил про милицию, немного угрожал… Я не все разобрал, о чем они говорили.
– Так кто все-таки привезет манускрипт? Сколько мне еще сидеть в этой дыре?
Батюшка виновато пожал плечами.
– Наверное, твой отчим. Или Кирилл Андреевич. Если, конечно, Валерий Петрович сможет его уговорить… Ах, бес меня попутал! Надо было мне предложить Валерию Петровичу свои услуги.
– Надо было! – едко повторила Марина. – Почему умные мысли всегда приходят с опозданием?.. Кто еще был в гостинице? Кто еще мог подслушать телефонный разговор?
Она сказала «еще подслушать», и это, безусловно, точное определение больно резануло батюшке слух.
– Никто, – покачал он головой. – Никого в гостинице, кроме меня, Кирилла Андреевича и твоего отчима, не было.
– А если все-таки Вацура? – Марина размышляла и спрашивала одновременно. – На чем он поедет? На поезде или на своей машине?
– Боюсь ввести тебя в заблуждение… – начал было отец Агап, но Марина его не дослушала.
– Ладно, – сказала она. – Завтра истекает срок. Если манускрипта не будет, то я не знаю, что они с нами сделают.
– Нет, девочка моя! – с жаром заговорил батюшка. – Я не позволю им…
– Будет вам! Прыгаете, как петушок, – усмехнулась Марина, кинула окурок на пол и раздавила его ногой. – Прощайте, батюшка. Наше время истекло.
– Не забывай о молитвах! – посоветовал напоследок отец Агап. – Господь обязательно услышит и придаст сил. Мы выдержим. Наш дух не сломать…
Марина толкнула железную дверь и вышла под черный бархат звездного неба. Дверь за ней закрылась. Лязгнул замок.
Обессиленный, опустошенный, отец Агап лег на холодный бетонный пол, подложил под голову канистру, накрылся сверху куском драной мешковины и прикрыл глаза. «Самое страшное не в том, вовремя подвезут манускрипт или нет, – подумал он. – Самое страшное случится тогда, когда я узнаю, что она все еще любит слугу сатаны».
Глава 39
Труднее всего было найти тару. Не отходя от исторических штампов, Влад решил использовать что-то вроде прогнившего деревянного
К вечеру они доехали до туристского поселка Яремча, от которого до Лазещины оставалось совсем ничего, и, на малом ходу проезжая мимо дворов, свалок, заброшенных хозяйственных построек, выискивали подходящий ящик.
– Это все не то, – говорила Анна, вытряхивая из фанерной коробки угольные крошки и рассматривая ее со всех сторон. – Такие штуки выпускают на соседней картонной фабрике, и любой лох сразу поймет, что его надувают.
– Может быть, завернуть все в тряпку? – вслух думал Влад.
– Тряпка не может пролежать в земле пять веков, – возразила Анна, кидая коробку на кучу угля. – Нужен маленький сундучок из дорогих сортов дерева, обитый золотыми или серебряными уголками, с инкрустированным бриллиантами замочком, украшенной дорогими камнями ручкой. Причем все должно быть тусклым от сырости и времени, а деревянная основа – трухлявой.
Влад в сердцах откинул в сторону оцинкованное ведро без днища и отряхнул куртку от черной пыли.
– В общем, с этого маленького сундучка и надо было начинать, а не с монет, – сказал он расстроенным голосом.
– Постой! – сказала Анна. – Давай подумаем логически. Графиня едет в карете по горам восточной Трансильвании с казной Солдайи. Вот ты историк. Скажи мне, что такое казна?
– Это монеты и драгоценности.
– А сколько их могло быть? Ящик? Мешок? Вагон?
Влад пожал плечами.
– Понятия не имею, сколько смогла вывезти Аргуэльо.
Такой ответ Анну не устроил.
– Вывезти, допустим, она могла бесконечно много. Особенно, когда сокровища достаются даром. Я спрашиваю, много ли золота и драгоценностей могло быть в казне Солдайи?
– Вряд ли. Из-за турок торговый оборот генуэзских колоний резко упал. Купцы обнищали, сократились налоги. Значит, и казна заметно полегчала.
– Нет, это не ответ, – нахмурилась Анна и, открыв багажник, стала искать в продуктовых пакетах остатки колбасы. Ленивый белый пес, обитающий на угольном складе и по странному стечению обстоятельств сохранивший свой естественный цвет, качнул влево-вправо своим хвостом и, остановившись у ног Анны, поднял узкую лисью морду.
Влад понял, что его авторитет историка готов пошатнуться в глазах Анны, и попытался исправить положение:
– Сундук с золотом она, безусловно, вынести из осажденного города не могла.
– А маленький такой сундучок размером с «дипломат»?
– И такой, думаю, тоже вряд ли удалось бы вынести незаметно.
– Что ж она, по-твоему, золото выносила в карманах?
– Вот это больше всего похоже на правду. Карманов, конечно, у нее не было, но в складках ее пышного платья можно было кое-что спрятать. Кроме того, графиню, как дипломата, сопровождали вельможи и слуги, одежду которых тоже можно было нашпиговать монетами и украшениями.