Не рискнуть ли за миллион

Хантер Эван

Я довел его до порога и аккуратно выставил за дверь.

– Благодарю вас, мистер Тримбл, - сказал он мне.

– Не за что.

– Как вы сказали?

Я повернулся к нему спиной, и дверь захлопнулась перед самым носом изумленного старца. Джон уже торопливо листал телефонный справочник.

– Нашел, - сказал он наконец.
– Деррик и Дерриксон, двадцать три филиала.

– А где ближайший?

– Пятая Авеню, угол Тридцать восьмой улицы.

– Звони сейчас же, Джон. Договорись

о встрече. А я бегу прямо туда.

– Ясно, - коротко ответил Джон.

Я пошел к двери, на пороге обернулся и, сознавая всю значительность минуты, поглядел на Джона. Тот напутственно поднял руку.

– Ни пуха ни пера, Берт!

– К черту!
– пробормотал я.

И дверь за мной закрылась.

Питер Дерриксон оказался весьма внушительным мужчиной в традиционном синем костюме. Волосы у него были белые как снег, над белоснежными усами нависал массивный нос.

Хорошенькая рыжеволосая секретарша провела меня в его просторный кабинет, и он указал мне на кресло возле стола.

– Мне показалось, ваш главный художник чем-то встревожен, - сказал Дерриксон мощным гулким басом, точно выступал по радио перед всем американским народом.

Я поморщился.

– Он, знаете, вообще нервный.

Еще по дороге сюда я решил держаться с ним поосторожнее. И сейчас, пока Дерриксон, открыв ящик, придирчиво выбирал толстую сигару, я украдкой к нему присматривался. Но вот он сунул сигару в рот, отгрыз кончик, повернулся и без всяких церемоний сплюнул куда-то за мою спину. Огрызок просвистел у меня возле самого уха, и я даже глаза вытаращил. Но Питер Дерриксон словно и не заметил моего изумления.

– Итак, - прогудел он, - чем вы озабочены, сэр?

– Когда издателем журнала "Принц" был Тримбл, он заключил с вами страховой договор, - сказал я.

Дерриксон чиркнул спичкой и с удовольствием затянулся; голова его тотчас скрылась в клубах дыма. Потом дымно дохнул на спичку и погасил ее. И сквозь дым загромыхал его голос:

– У нас много клиентов.

– Этот договор был на один миллион долларов.

Дерриксон снова затянулся, и я тщетно пытался разглядеть его лицо сквозь дымовую завесу.

– Многие клиенты застрахованы у нас на миллион долларов, - прогудел голос из дымного облака.

– Наш журнал застраховался от путешествия на Луну.

Из дымного облака вынырнула седая голова.

– А-а, так вы про ту дурацкую рекламу.

– Да, - сказал я.

– Помню, помню, - прогремел Дерриксон своим оглушительным басом.
– Ну и что произошло с этой страховкой?

Голова его вновь скрылась в клубах дыма, и мне опять пришлось обращаться к зыбкой дымовой завесе.

– Об этом-то я и хотел вас спросить. Так что же с ней произошло?

– Вот это вопрос!
– прогудел Дерриксон.
– По-моему, срок полиса

уже истек.

– Истек?
– упавшим голосом переспросил я.

– Ну да, истек, - гудел Дерриксон.
– Как сейчас помню тот день, когда Тримбл заявился ко мне с этой идеей. "Валяйте, сказал я ему.
– Пока мы живы, ни одно частное лицо и не подумает добраться до Луны, мистер Тримбл. Еще военные или какие-либо специально обученные люди - куда ни шло, но частное лицо - и думать нечего. Пожалуйста, я выдам вам страховой полис на один миллион долларов и уверен, что ничем при этом не рискую". Вот что я ему тогда сказал.

– А теперь срок страховки истек?

– Да, как будто так. Собственно, я в этом уверен. Тримбл давно перестал платить взносы. Уж не знаю почему. Вносить-то надо было чистые пустяки.

– А... сколько именно?

– Я же вам сказал!
– закричал Дерриксон.
– Сущие пустяки! Вы что, молодой человек, туговаты на ухо или как?

– Нет, нет. Я... Мне просто хотелось узнать, как давно истек срок страховки.

– Лет семь назад. А что?

– Нет, я просто подумал... А можно уплатить взносы за все эти годы и возобновить полис?

– Право не знаю. А зачем это вам? Может, боитесь, что кто-нибудь доберется до Луны раньше, чем наше правительство или русские?

Неизвестно почему, но мысль эта показалась Дерриксону очень забавной. Он громко засмеялся за своим облаком дыма, и я засмеялся вместе с ним.

– Бог ты мой, да вы такой же чудак, как старый Тримбл. Но он, видно, одумался, потому и перестал платить взносы. Нет уж, сынок, ни одно частное лицо и ногой не ступит на Луну, по крайней мере нам с вами до этого не дожить.

– Вы уверены?

– Уверен?
– гремел Дерриксон.
– Черт возьми, конечно, уверен!

– В таком случае позвольте нам уплатить взносы за все эти годы и восстановить нашу страховку.

Голова Дерриксона снова вынырнула из дыма, и он как бы нацелил на меня свою вонючую сигару.

– Конечно, - сказал он.
– А почему бы и нет?

– Вот и прекрасно. Так сколько мне нужно уплатить за все эти годы?

Дерриксон вновь откинулся на спинку кресла, и дым опять поглотил его.

– Пятьсот долларов в год, - сказал он.

– И срок истек семь лет назад?

– Совершенно верно. Если вы хотите покрыть всю задолженность, вам придется уплатить сразу три тысячи пятьсот долларов. И еще мы бы хотели получить взносы за будущий год тоже, авансом. Итого ровно четыре тысячи.

– Устроит вас чек за моей подписью?
– спросил я, и полез во внутренний карман.

– Разумеется. Но к чему так торопиться?

– Мне хотелось бы покончить с этим делом сейчас же. Терпеть не могу, когда что-то висит над душой.