Не рискуй

Эшли Кристен

— О Боже! — воскликнула я, обрывая речь оператора, и устремляясь обратно через комнату к джинсам. — Сообщите в пожарную службу. У нас горит конюшня. Там двадцать лошадей! Быстрее!

Затем, даже не выключив телефон, я бросила его на кровать, натянула джинсы, застегнула их, но не стала возиться с пуговицей. Выбежав из комнаты, спустилась по лестнице, устремилась на кухню к задней двери, где натянула резиновые сапоги на голые ноги. Затем выскочила во двор.

Я без колебаний бросилась через лужайку к горящему строению, даже когда увидела, как Грей вывел двух лошадей,

хлопнул одну по крупу, и обе поскакали к открытому загону.

Грей заметил меня и, на бегу обратно в конюшню, крикнул:

— В дом!

А потом исчез в горящем здании!

Грей там.

Как и наши лошади.

Я кормила этих лошадей, поила, некоторые даже тыкались носом мне в шею.

И мой любимый мужчина, которого у меня отняли семь лет назад, тоже был там.

И вновь я не колебалась.

Вбежала в конюшню.

Языки пламени лизали все вокруг, и если бы я дала им шанс, они бы меня напугали.

Так что я не дала им такого шанса.

Было жарко, жарче, чем когда-либо мне доводилось испытать. Дым был густым. И один лишь треск горящего дерева приводил в оцепенение. Жар мог сжечь меня, дым — задушить, и только мысль об этом могла парализовать.

Так что я не думала.

Грей больше не выводил лошадей, он просто открывал стойла, вбегал в них и кричал: «Хей-йа!»

Как только он увидел меня, прорычал:

— Айви, убирайся отсюда!

Проигнорировав его, я бросилась через сарай и сделала то, что делал он. Отперла закрытое стойло, и, к счастью, лошадь помчалась в безопасное место, не дожидаясь, пока я на нее крикну. Затем снова в следующее стойло и в следующее. Лошадь в четвертом стойле, одна из тех, что была беременной, выпучив глаза и бешено ими вращая, жалась к стене, в панике поднимаясь на дыбы и молотя воздух передними копытами. Я вспомнила, как Грей учил меня ни в коем случае не находится позади лошади, а из-за ее передних копыт я никак не могла подступится к ней спереди, поэтому осторожно приблизилась к ней сбоку, положила руку ей на ребра, подталкивая в направлении выхода, шлепнула по крупу и, как Грей крикнула: «Хей-йа!»

Потребовалось три шлепка, а потом она ускакала.

Я успела выпустить еще одну лошадь, прежде чем в мой мозг проникли ужасающий звук ломающегося дерева и испуганное ржание запертых лошадей, и до того, как я смогла найти Грея, он нашел меня. Крепко схватив за руку, он потащил меня к открытым дверям конюшни.

Не успели мы добраться до входа, как задняя стена рухнула, и я не смогла сдержать испуганного крика, услышав гулкий грохот и почувствовав силу воздушной волны и жара, отбросившие мои волосы вперед.

Но в той стороне нас уже не было. Мы находились в пятнадцати футах от входа, потом в десяти, потом в пяти, а потом выбежали наружу. Гораздо более прохладный летний воздух ударил меня, как пощечина, и я глотала его свежесть, пока Грей продолжал уводить нас прочь от конюшни.

Остановившись, он дернул меня за руку, и я взглянула в его испачканное сажей лицо.

— Нам нужно загнать лошадей в загон. Они напуганы.

Будь осторожна. Не подходи к ним, пока не почувствуешь, что можно. Загоняй их внутрь издалека хлопками, криками, чем угодно, но если они напуганы, держись подальше. Поняла?

Я кивнула.

Он отпустил мою руку и исчез. Осмотревшись, я увидела кругом лошадей. Я направилась к одной, а Грей к другой. К той, на которой часто ездил, своему жеребцу, белому с большими коричневыми пятнами, по кличке Ансвер (прим.: в пер. с англ. Answer — ответ, решение). Я с удивлением наблюдала, как он без седла вскочил ему на спину, каким-то образом развернулся и помчался по окрестностям, загоняя лошадей.

Я вносила свою лепту, бегая вокруг и подгоняя их к нему.

Я закончила со своей частью работы, все лошади, бегавшие у дома, находились в загоне, а Грей галопом мчался к отбившейся паре, которая была дальше, когда я услышала сирены.

Но я не смотрела на сирены. Я смотрела на все еще горящую конюшню, языки пламени лизали воздух, взметаясь высоко. Еще одна стена рухнула.

Затем я перевела взгляд на загон и начала считать.

Десять лошадей.

Я оцепенело повернула голову и увидела, как Грей ведет к загону еще две.

С его конем и этими двумя, общее число составило тринадцать.

Тринадцать.

Тринадцать.

Апатично я повернулась обратно к конюшне.

Там умирали или уже были мертвы семь лошадей.

Семь.

Вой сирен приблизился, я услышала крики людей, приступивших к работе, среди всполохов красно-сине-белых огней служебных машин на фоне пляшущего пламени.

— Айви! — услышала я, как выкрикнули мое имя, но не могла перестать пялиться на горящую конюшню Грея, зная, какие лошади остались в дальних стойлах, стойлах Грея, и что у меня не было времени добраться до них. Я их кормила. Направляла в загоны. Даже ездила на двух из них.

Меня схватили за обе руки и оттащили на десять футов, но я не отрывала глаз от конюшни.

Затем, сквозь шок услышала:

— Айви, поговори со мной. Грей занят, а я должен знать, что произошло.

Я повернулась и увидела капитана Ленни.

Затем я рассказала все, что ему нужно было знать.

— Дробовик Грея выстрелил.

Лицо Ленни окаменело так, что, если бы я не впала в ступор от шока и печали, то испугалась бы.

Затем его взгляд переместился на пляшущие языки пламени.

*****

Спустя час и сорок пять минут...

— Лен, я знаю, что видел, — пророкотал Грей, и Ленни уставился на него, пока полицейские толпились рядом, а пожарные вдалеке поливали из шлангов тлеющие останки разрушенной конюшни, чтобы не дать искрам перекинуться на что-то еще, и осторожно разгребали завалы.

Я знала, что происходит, но смотрела только на Ленни и Грея.

Потому что на этот раз Грей кого-то видел.

И этим кем-то был племянник Ленни, Пит, со всех ног убегающий к своему пикапу.